– Хочешь сказать, мне прямая дорога к Чародейным стражам? – хмыкнул Дубинин.
– Да они, может, и не меня там ожидают, – Лучезара развела руками. – Или не только меня. Мало ли нас таких? Главное, чтобы стражи не поняли, какой именно вы ящик открываете. Думаешь, они на вас внимание обратят? Вы такие незаметные.
– Спасибо, – подала голос я.
– Один поеду, – сказал Милорад.
– А вот это – неверно. Один ты можешь показаться подозрительным. С твоим-то нынешним лицом. А так – приехали мальчик с девочкой красотами полюбоваться. Поснимать друг друга на мобильник, на фоне столичной достопримечательности.
Я спросила:
– А ключ?
– На ключ я нашепчу разрешение. Ключей от моего ящика три. Один у Ягоды, один у мамы. На всех ключах, на всех вообще, не только моих, стоит магическая защита. А формулу разрешения единовременного открытия ящика произнести может любой владелец ключа, даже Численный. Предусмотрено так. Я проговорю две. На тебя и Милорада. Вдруг у одного не получится. Сбои иногда происходят.
– Хорошо, – согласилась я, – а вдруг стражи всё-таки поймут, что мы за твоим добром пришли?
– Тогда нам всем несладко придётся, – нахмурилась Лучезара.
– Нам всем уже как-то кисловато, – Милорад тоже хмурился. – Добряна, у тебя есть что-нибудь выпить?
– Откуда? И не думай, что я побегу.
Он так и не думал.
– У меня есть, – Лучезара вытащила сумку из-под кровати и достала оттуда бутылку игривого.
Я поморщилась:
– А консервов ты не припасла? Сухарей? Стратегический запас? Ты же всё равно тут почти на осадном положении.
– Я рада, что ты не копалась в моих вещах, – сделала неправильный вывод из услышанного Чародейка, – а то бы знала, что кроме игривого ничего нет.
Про бутылку я просто забыла.
Ведьма протянула вино Милораду, а сама сняла с шеи простенький ключ на серебряной цепочке. Выудила его из кучи висюлек. Я боюсь, что однажды, когда она будет укрываться в шкафу, её выдаст бряцанье оберегов.
– Одного не понимаю, – начала я, наблюдая, как Милорад открывает игривое, – ты в «Яхонт» с пустыми руками пошёл? Или у тебя были деньги на ставку?
– Я у Дельца занял, чтобы Гуляеву отдать. А когда проиграл больше, чем имел…
– Как же так получилось-то? – я вложила в слова всю возможную язвительность.
– …пришлось ему звонить, ещё просить.
– Твою мать, Дубинин!
– У меня была система.
– Не хочу про неё слышать.
Вино полилось в гранёные стаканы. Лучезара протянула мне ключ, на который уже нашептала положенную формулу.
– Некогда ящик принадлежал моему отцу. Перед отъездом в Заокеанье он отдал ключ мне. У мамы свой ящик. И у отчима. Многие считают, что три ящика для одной семьи многовато, и предлагают продать.
– Богатенькие расторгуи, – прокомментировала я.
– У нас в роду никто не торговал, – чересчур горделиво заявила Лучезара.
Я показала ей язык.
Каждое уважающее себя семейство полагает правильным помнить свою родословную. Своих родственников и прародственников. И чем дальше в глубь времён, тем лучше. Я же знаю чуть-чуть о родне по маминой линии. Бабушку с дедом, и кое-что об их родителях. Об отцовой родне я не знаю ничего. Папа сбежал от матери с отцом сразу, как закончил школу. И больше не поддерживал с ними отношений.
Не могу сказать с уверенностью, чем занимались или не занимались мои предки. В нашей семье слабы родственные связи. Как я уже отмечала, самый близкий мне человек – родня вовсе не по крови.
– Что ж ты на торговца Славомира запала? – не удержавшись, уколола я.
Лучезара не ответила. Подняла стакан и провозгласила:
– Чтобы вам завтра повезло с открытием моего ящика!
– Хотелось бы, – угрюмо проговорил Милорад.
За окном гремели хлопушки. Кто-то горланил песню.
Когда бутылка опустела (а она почти целиком опустела в глотке моего непутёвого братца. Странно, Лучезара, любительница игривого, выпила всего одну порцию), я намекнула Дубинину, что пора на боковую. Его капельку развезло. Милорад почти не употребляет алкоголь. (Ему и дружкам-умникам не хватает на это времени, всё занимаются изобретениями мирового масштаба.) Даже небольшая доза для него убийственна.
Братец поднялся из-за стола и будто лишь теперь осознал бедственность своего положения. Принялся тужить:
– Как так? Я же всё просчитал. Затея была основательная. Система…
Забудьте всё, что я говорила про Дубининский ум! Это ж надо, как не повезло парню. Ни мозгов, ни обаяния.
– Иди, Милорад, – мягко сказала я и подумала, что стоит ещё раз услышать про «систему», снова сорвусь на крик.
– Чтобы отхватить куш в игроме, одной системы мало, – глубокомысленно изрекла Верещагина.
– Помолчи, – сердито брякнула я.
– Ты, – Дубинин сфокусировал взгляд на Чародейке и разложил по полочкам свои требования. Я думаю, она и с первого раза всё поняла, но Милораду требуется закрепить полученный результат. Привычка такая. – Любой всплеск досады – я узнаю. Сама сказала, Храбр чувствует твои резвые настроения.
– Ну это уж мне через край хватить надо. Чтобы волны пошли. Обыденность он не заметит.
– Я понял. Тебе колдовать никак нельзя. А ты – то целишь, то морок накладываешь. Сплошная обыденность, – Дубинин погрозил ведьме пальцем. – Узнаю – позвоню куда следует, а после приду сюда. И для тебя лучше, если к тому времени ты уже исчезнешь. Ты живёшь здесь сейчас только потому, что…
– Да знаю, знаю. Исключительно вашей милостью, хозяин.
– Не ёрничай, – вступила я и замахала руками на Милорада, мол, проваливай уже. – Верещагина, лучше ложки из-под шкафа убери. Там пыли в палец толщиной накопилось.
– А почему ты их не выкинула? – изумилась Чародейка.
– Твои проделки – ты и убирай.
Засыпая, я вспомнила, что так и не поблагодарила Пересвета. Достала сотовый и обнаружила, что всё-таки отправила ему сообщение. Видимо, случайно нажала на кнопку. Но так как дописать я его не успела, получателю ушло слово «спаси». Что он должен подумать? И набрала: «я хотела сказать спасибо». В ответ пришло: «догадался».
О чём он догадался? А вдруг я и вправду нуждалась в спасении? Добрыня вон прилетел. Орёл! Зачем я ему нагрубила? Плохая девочка…
Глава VIII
На другой день на общей кухне велись разговоры о том, что Храбр Сивогривов – герой. Он ночью вытащил из пруда двух подростков, которые зачем-то поволоклись на слабый весенний лёд. Пруд в парке неглубокий, но утонуть можно и в раковине. К тому же вода ледяная, на улице темно, а глупцы – в дугаря. Сильно сомневаюсь, что недальновидные юноши полезли на лёд с трезвой головой.
