Надёжа помолчала пару мгновений, затем открыла рот, желая возразить (её так просто не переспоришь), но тут Гуляев заметил меня и ухмыльнулся. Народилось неприятное предчувствие, я сбавила шаг. Надёжа продвинулась вперёд, начав что-то говорить.
Через секунду, осознав, что Славомир и впрямь направляется ко мне, а не мимо, я остановилась и уже замыслила сделать ноги, но тут оба моих внутренних голоса вступили в перепалку. Один призывал не малодушничать. Другой настаивал, мол, вид Гуляева мне противен, и беседовать с ним не о чем. Первый отрезал: «Так ему и надо сказать!» В тот же миг оба увяли, потому что слово взял Славомир:
– Ну и где твой брат?
Я сунула руки в карманы, потом достала их обратно и показала оппоненту раскрытые ладони.
– Ой, прости, не прихватила его сегодня.
Гуляев криво усмехнулся. Я краем глаза отметила, что его приятели обступили меня с двух сторон, и подумала, что стоило малодушничать до конца. Жуть как неприятны мне эти четверо. Ричарда и Италмаза явно никаким боком я не интересовала, они о чём-то негромко переговаривались. Но вот третий… Как его бишь? Тёмненький, кудрявенький. Ах да, Лазарь! Пялился в упор. Я это правым виском чувствовала.
– А ты весёлая, – оценил Славомир.
– Ага, ещё какая, – кивнула я и вознамерилась прошмыгнуть между противником и его внимательным дружком. Лазарь, однако, подался мне навстречу, чем остановил. Я обратила внимание, что Надёжа встала поодаль и наблюдает за нами, открыв рот. Это не Радмилка. Та бы обязательно влезла в гущу событий.
– Скажи ему, – заговорил Гуляев, вальяжно растягивая слова, наслаждаясь моментом. Конечно, сейчас он ощущает себя хозяином положения. Уверенный, самонадеянный. Не то что в тот день, когда без дружков ко мне в комнату заявился. Голосок не дрожит, выдавая испуг.
Кабы не тот маленький эпизод, мы б теперь беседы не вели.
– Передатчик нашёл? – перебила я. – Сам скажи. А мне недосуг.
И втиснулась-таки промеж нападавших. Лазарь отступил. Я услышала вслед наглое:
– Я не закончил.
– Да ты и не начал толком, – и пошла вперёд.
Донёсся смешок. Как я предположила – Лазаря. Гуляев себя больше никак не проявил.
Но ведь проявит ещё.
Надо идти к Владимиру, подумалось мне. Сегодня же. Пусть он и немного должен. Всё в копилку.
Глава XIII
Подходя к харчевне, я отмечала перемены. Думала, как давно здесь не бродила. Раньше, когда мы просто выходили с девчонками на прогулку, то не всегда отправлялись в парк. Чаще шли именно сюда. Проходили через дворы, затем сворачивали на набережную, заглядывали в торговый дом поглазеть на витрины. Только поглазеть.
Тут дорогу перекопали. Там любители уличной живописи забор расписали. Возле суда – сборище разинь и репортёров. Случается.
О! Возле харчевни светомобиль дорогой, иноземный отдыхает. На номере указан «18 округ». Лебяжье. Земляки ужинают. На асфальте возле входа некий восхищённый поклонник написал большими буквами: «Цветава! Княжна сердца моего! Я люблю тебя!» Вот хозяин-то ругался, надо думать.
Владимир оказался на месте. Вёл расчёты, записывая какие-то цифры в тетрадку, которая лежала на стойке. Я подошла и села на высокий стул напротив него. Вскоре была награждена недовольным взглядом.
– Соизволила навестить? – вопросил Владимир хмуро.
– И я рада вас видеть.
– Денег поди хочешь?
– Страсть как хочу, – грустно призналась я.
Владимир что-то ещё записал, затем снова поднял на меня глаза.
– А чего сама не могла сразу прийти, поговорить? Посредник понадобился?
Я не нашла, что ответить. Уставилась на напольные часы – Владимирову гордость.
– Вернёшься? – хозяин полез в кассу.
– Надеюсь. Беда у меня.
Если и ожидала доброго слова или сочувствия, то напрасно. Владимир не из тех, кому есть дело до чужих печалей.
Покопавшись и повздыхав, он положил передо мной четыре с половиной гривны. Расщедрился. Я рассчитывала на меньшее.
– Приходи. А то одни полудурки вокруг. И болванки.
И снова упёрся в тетрадку, показывая, что нам нечего больше обсуждать. Я сгребла деньги и поспешила удалиться. Правда, заглянула перед этим на кухню. Старший повар обрадовался. Разговорился. Сообщил, что поменялся почти весь коллектив и вокруг вправду те, кого упомянул хозяин. Предложил накормить. Я сослалась на нехватку времени. Солнце, к сожалению, неминуемо садится каждый вечер. Тогда получила пакет еды на вынос. (Хорошо, что Владимира рядом нет.) Довольная, что сегодня вечером мы с Лучезарой сыты, я поторопилась домой, где…
Какого корня, Верещагина?!
…получила очередной сюрприз.
Теперь на столе стояли две бутылки игривого. А парней нынешним вечером костерили втроём.
Надо же! Радмилка. А я-то гадала, когда это произойдёт.
– Я не хотела, – пробормотала Златка, едва увидела меня. – Само получилось.
– Не поверишь, – сердито прорычала я, – так и подумала.
Радмилка вполуха слушала не умолкающую Лучезару. Кивала. Поддакивала. И бросала на меня насторожённые взгляды. Я прошла в комнату, поставила пакет на стол, схватила лежащую пачку сигарет и выкинула её в открытую створку окна.
– Ты раньше постоянно бухтела, что мусорить нехорошо, – прокомментировала Радмилка.
– Нехорошо курить у меня на нервах, – я зло захлопнула створку. – Вам пора восвояси, девочки. Мне скоро превращаться.
– Да-а-а, – протянула Лучезара, видя, что я закипаю от гнева, – пора бросать курить. Вредно для здоровья.
– Я не хочу бросать, – отозвалась Радмилка. – мне сигареты помогают диету выдерживать. Брошу – жрать начну.
– Ох, нелёгкая это работа – на диете сидеть бегемоту, – продекламировала я с ещё большей злостью.
– Пойдём-ка на два слова, – поднялась со стула Радмилка. Странно не обидевшаяся на «бегемота».
Вне комнаты она принялась шипеть:
– Ну ты отчебучила! Хоть понимаешь, чем грозит укрывательство Лучезары? О чём думаешь?
– Я думаю, почему чайки гадят на проплывающие внизу корабли, – глядя в стену, изрекла я.
Надоело всем объяснять, что меня сподвигает держать рядом бомбу замедленного действия. Милораду, Златке, Лучезаре, да и самой себе.
– Ты дефективная! – Радмилка развела руками и тут же схватилась за голову. – Она тебе угрожала?
– Что-то вроде того, – согласилась я, а потом спохватилась, – впрочем, нет. Скорей купила.
Мимо прошли девчонки из последней левой комнаты с кастрюлями в руках. Кивнули нам. Я перешла на шёпот:
