Мы все тем временем спешились, хотя, как по мне – поспешили. Вот сейчас эта дама дочитает письмо, да и скажет: «Спасибо вам за то, что от дочки моей весточку доставили. Спасибо – и всего доброго. Да хранят вас боги».
А что? Такое может запросто случиться. Больше скажу – я бы в свой дом вот эдакую ораву незнакомых молодых людей с оружием не пустил.
– Альба, – калитка, снова тихонько скрипнув, открылась, и мы увидели высокого сухощавого мужчину с резкими чертами лица. – Мне доложили, что доставили письмо от Агнесс? Это так?
Надо думать, что это глава семейства де Прюльи, тот самый, что отправил нашу приятельницу в замок.
– Да, – не отрывая глаз от листка, ответила женщина.
– Господа, – заметил нас мужчина. – Насколько я понимаю, вы друзья нашей дочери?
– Друзья и соученики, – отозвался наш лидер. – Виконт Гарольд Монброн, к вашим услугам.
– Дон Джерардо де Прюльи, – немного церемонно произнес мужчина и повернулся к дворецкому, который, не мигая и даже, по-моему, не дыша, так и стоял у калитки. Вот же насколько здесь народ вышколенный. – Игнасио, с учетом обстоятельств, моей супруге можно простить то, что она до сих пор не оказала гостеприимство этим молодым людям. Почему этого не сделали вы? Почему они стоят у порога, а не сидят за столом? Вы же знаете традиции нашей страны и нашего рода. Господа, прошу вас оказать честь моему дому и стать его гостями. И не беспокойтесь о ваших лошадях и слугах, о них побеспокоятся.
Взгляд у отца Агнесс, которым он буквально ощупал всю нашу компанию, был таким же острым, как и его ум, не сомневаюсь в этом ни на минуту. Он, как ранее отец Луизы, прекрасно понял, что Жакоб, Флик и Фриша не слуги, а такие же ученики мага, как мы и его дочь. Но даже с учетом обстоятельств, как он это назвал, не смог заставить себя пригласить простолюдинов в гости, то есть – признать равными себе, зато нашел при этом достойный выход из ситуации.
Нам еще Равах-ага рассказывал, что в Южных Королевствах сословные традиции сильны как нигде в Рагеллоне, и наши западные уложения чести по сравнению с их – детские забавы. Тут не то что за слово – за взгляд устраивают поединки, а маленькое пятнышко на репутации семьи – трагедия для нескольких поколений. В качестве примера он рассказал нам случай о том, как дочь одного знатного вельможи в Анджане от кого-то понесла, не находясь в браке. Ну – бывает, жизнь же.
Как это ни печально – скрыть это не удалось, а королевские уложения в части семейных отношений в этих краях очень суровы. Короче – дочь этого вельможи подпала под репутацию блудницы, то есть – позор для репутации семьи невозможный просто вышел.
Тогда этот аристократ задушил свою дочь, а после сообщил всем, рыдая, что та скончалась от приступа почечных клик, и был обласкан королем, который все прекрасно понял и оценил. Местный монарх любил, когда его законы, приказы и пожелания выполняются четко, быстро, досконально и в срок.
Вот такие нравы в этих краях. Так что отец Агнесс еще вполне себе гуманно с ней поступил, насколько я помню, там тоже речь шла о королевской немилости. Пусть и не к ней, но все-таки.
И по отношению к нам он повел себя более чем благородно, по факту ведь он предоставил кров и свое гостеприимство простолюдинам, отлично понимая, что они не наши слуги. Неважно, что об этом никто не проведает, главное – он сам это знает. На других наплевать можно, а вот как с самим собой поладить?
– Ну и славно, – произнесла Фриша, обозначая для нас – все в порядке, идите себе. – Флик, смотри у меня!
– И в мыслях не было, – возмутился тот. – Главное, чтобы покормили!
Тем временем мать Агнесс дочитала письмо, промокнула платочком, извлеченным из рукава платья, слезинку в крае глаза и гостеприимно сообщила:
– Проходите в дом, скоро вам подадут закуски и вино, а чуть позже – будет ужин.
Умеют тут люди себя в руках держать. Ясно же, что ей хочется нас всех посадить рядком и опросить по очереди – как там ее любимое чадо. Но – нет. Традиции, нас надо накормить и напоить. Кстати – хорошие традиции, на Западе такие редкость. Вот были бы везде такие, насколько лучше жилось бы нам, магам, на белом свете.
– Я все расскажу попозже, не волнуйтесь, – заговорщицки шепнула Флоренс хозяйке дома, проходя мимо нее, и многозначительно подмигнула.
Нас разместили на огромной веранде дома, за большим низким столом, который моментально заполнился блюдами с сырами, фруктами, колбасами, кувшинами с вином и другой всякой всячиной.
– Мне здесь нравится, – сообщил всем Карл и потянулся было за ломтем ветчины, но Гарольд хлопнул его по руке.
– Хозяина дома ждем, – коротко сказал он ему.
Дон Игнасио появился минут через пять, он сменил короткую домашнюю куртку на шитый золотом камзол.
– Почему мои гости не приступили к трапезе? – шутливо сдвинул он свои седые брови. – В ваши годы я был голоден все время, юность предполагает постоянное движение, а оно отнимает массу сил.
– Вас ждали, – пробасил Карл, смерив взглядом Монброна.
– Дон Игнасио, просто сначала я хотел представить вам моих спутников, – встал тот из-за стола. – И еще раз поблагодарить за оказанное гостеприимство.
Судя по лицу отца Агнесс, он был доволен тем, в какую компанию попала его дочь, по крайней мере, той её частью, которая сидела сейчас за его столом.
Формальности скоро были окончены, и Карл, шумно вздохнув, цапнул двузубую вилку, которой моментально навалил себе на тарелку колбасы, мяса и чего-то еще. Дальнейшее его пока не интересовало.
– А вы почему ничего не едите, юная сеньорита? – спросил хозяин дома у Луизы, которая цветом лица совпадала с листьями салата, обильно представленного на столе.
– Морское путешествие, – пискнула де ла Мале, чуть порозовев. – Оно мне далось нелегко, вот все никак в себя не приду.
– Понимаю, – дон Игнасио щелкнул пальцами, к нему подошел слуга, который до того стоял у дверей. – Принеси этой даме воды с выжатым в нее лимоном, а лучше двумя.
Луиза с сомнением посмотрела на отца Агнесс.
– Поверьте, это то, что вам нужно, – дон Игнасио мягко улыбнулся. – Кислое – лучшее лекарство от вашей хвори. Я это знаю по себе, поскольку в юности страдал ей же. Помню, батюшка взял меня с собой в морское путешествие, там мне там ох, как лихо пришлось.
Что примечательно – его супруга к нам не присоединилась, уж не знаю почему. А уточнять у него, отчего ее нет, было как-то неудобно.
– Надеюсь, моя дочь достойно представила нашу фамилию там, где она сейчас находится? – в голосе дона Игнасио все-таки проскользнули отцовские нотки – ожидание и надежда на то, что с его чадом все в порядке.
Да и вопрос этот он задал почти сразу, хотя, подозреваю, он должен был быть не первым.
– Одна из лучших, – Флоренс взяла из тончайшей работы стеклянной вазы кисть винограда. – Правда-правда, наставник выделяет ее из прочих. Агнесс – она молодец.
