Флика Гарольд самолично вытащил из-под тела Форсеза и положил поперек своего седла. Я понял это его решение – кому, как не ему это делать? Ну да, Флик нас предал. Но своей смертью он доказал, что был одним из нас, до самого конца. Хорошая смерть, честная. Ну, насколько смерть вообще может быть хорошей.
Я раз за разом оглядывал поле боя, не веря, что я жив. И еще у меня в голове вертелась какая-то идея, но я никак не мог поймать ее за хвостик. Да и неудивительно это, после такой-то заварушки.
За стеной раздался вой, в котором не было совершенно ничего человеческого. Кони встревоженно прянули и заржали. Их седоки тоже здорово занервничали, это было очень хорошо заметно.
– Все, уходим, – крикнул Равах-ага и пришпорил свою лошадь.
Остальные последовали за ним.
И тут я понял, что вертелось у меня в голове последние пять минут. Бумаги Августа Туллия! Допросные листы, Ворону точно будет не вредно на них взглянуть. Я видел, как один из воинов Раваха-аги стянул с пальца клерика перстень, но не заметил, чтобы он сообщил своему командиру о том, что нашел какие-то документы. А ведь они точно должны быть при господине дознавателе, вряд ли он отдал их кому-то другому.
Бумаги – не перстень и не монеты, на них просто могли не обратить внимания.
Я кинул взгляд вслед отряду, рассудил, что за минуту-другую они далеко не ускачут, и, спрыгнув с седла, подбежал к клерику, который так и лежал ничком там, где его упокоил удар Жакоба.
Перевернув его на спину и распахнув балахон, я обшарил тело и с радостью обнаружил на боку небольшую плоскую кожаную сумку. В моем родном Раймилле судейские как раз в таких носили документы.
Достав дагу, я срезал ее, и в это время Август Туллий еле слышно застонал.
– Жив, подлюка, – не удержал я удивления. – Вот же.
Ох, и крепок народ в Ордене Истины, после такого удара, с почти размозжённым черепом – и еще дышать? Впечатляет. Однако, недосмотрели ребята Раваха-аги, схалтурили, не добили эту паскуду. Но это ничего, сейчас я это упущение подправлю.
В это время у меня за спиной раздался звук, от которого я подскочил на месте.
Описать его я не смогу. В нем слились воедино скрип несмазанного колеса, шуршание змеи, ползущей по песку, завывание зимнего ветра в трубе – там много сравнений подобрать можно, – и все неприятные.
Я обернулся, и мне стало очень страшно.
В проломе стены находилось нечто, чему и названия подобрать нельзя. Более всего это было похоже на огромного, не сказать – гигантского призрачно-лилового червя, состоящего из тысяч и тысяч маленьких, с кулак, человеческих лиц, которые обшаривали взглядами залитую кровью площадку у стены.
– Боги всемилостивые, – пробормотал я, пару раз ткнул дагой в бок дернувшегося клерика, и опрометью бросился к своему коню, понимая, что если я прямо сейчас отсюда не уберусь, то застенки Ордена Истины покажутся мне детской игрой в «попрыгушки».
Конь всхрапнул, когда я вскочил ему на спину, а после даже присел, да так, что я чуть не вылетел из седла. Причина была проста – червь (а кто же еще) вновь издал тот протяжный то ли крик, то ли стон, который недавно мы слышали из-за стены. Уверен, он увидел меня и понял, что часть добычи уходит.
Нет, все-таки я везучий. Дернись я секундой позже, не прыгни в седло – и мне бы осталось только уповать на собственные ноги, поскольку мой скакун, окончательно обезумев от страха, резко перешел в галоп, унося меня вслед за отрядом куда подальше от Гробниц пяти магов.
Глава двадцать третья
Не знаю, пытался ли кто-то из моих друзей догадаться, какова наша конечная точка пути. Спросить про это у Раваха-аги до того никто не додумался, а на ходу задавать вопрос было просто неудобно. Не в смысле – неловко, а в смысле – именно что неудобно. Скакали мы быстро, так что не факт, что меня услышали бы. Да и ответ, в случае такового, я вряд ли разобрал бы.
Да так ли это важно? Куда бы мы ни направлялись, хуже, чем уже есть, быть не может. Мы вляпались в такие неприятности, что даже представить невозможно. Враждовать с Орденом Истины – это как орать на ветер, требуя того, чтобы он не дул. Ему будет все равно, поскольку твои слова ему безразличны, у него ушей нет. Вот и Орден – он разбираться не будет, кто тут кого убил, а просто размажет нас, как подошва сапога червя на мостовой. И все.
Впрочем, когда страх, который порядком обуял меня от того, что я увидел напоследок в Гробницах, немного выветрился, а ветер ночной пустыни остудил мои щеки, я сообразил, куда мы держим путь. В Семь Халифатов – и в этом можно даже не сомневаться. Да и куда еще? Гробницы, а стало быть, и Анджан, остались у нас за спиной, а других держав в этой части континента нет. Да и потом – Равах-ага тамошний уроженец. Так что к нашему обвинительному списку может добавиться еще и обвинение в шпионаже в пользу сопредельной державы.
Королевства и Семь Халифатов, насколько я помню из рассказов Агнесс де Прюльи, официально не враждовали с Века Смуты. Собственно, тогда и Халифатов-то еще не было, противником Анджана тогда выступала империя Фтах. Так вот – непосредственно в те мрачные времена эти две державы схлестнулись в последний раз, с обеих сторон были немалые потери, и с тех пор установился пусть порою шаткий – но все-таки мир. Этому поспособствовал и тот факт, что эта заварушка стала отправной точкой развала империи. За развалом последовали вполне логичные события – возникновение Халифатов, внутренние распри, смена правящих фамилий, укрепление устоев и все остальное, что прилагается к социальным катаклизмам. Подобные вещи редко способствуют ведению внешних войн. Война требует слаженной работы государственного механизма, без этого победа в ней невозможна, а в новорожденных Семи Халифатах ничего подобного тогда не водилось даже в зачаточном виде. Междоусобиц было много, а порядка – мало. Если бы не Век Смуты – их вообще Анджан непременно бы захватил.
За минувшие триста лет в Халифатах все пришло в норму – власть сильна, казна полна, и народонаселение порядком увеличилось. Неудивительно, что их правители снова с интересом стали поглядывать на сопредельные территории. Пока только поглядывать, но – пристально. Агнесс рассказывала, что короткие и кровавые стычки патрульных отрядов, принадлежащих Королевствам и Халифатам (а таковые шастали по пустыне, уж не знаю с какими целями) стали нормой вещей. Естественно, это не афишировалось и не перерастало в серьезный конфликт, но все начинается с малого. Войны – так уж точно, Ворон нам немало всякого такого из истории Рагеллона порассказал.
Так что это все пока было лишь на уровне локальных стычек и схваток, звучных политических скандалов на высшем уровне не возникало, а простое население обеих держав общалось между собой так же, как и последние несколько столетий – занималось торговлей, радовалось встречам и даже, бывало, роднилось друг с другом. Хотя, ради правды, браки жителей Королевств и Халифатов лет десять как не слишком поощрялись. Равно как и привычные еще совсем недавно визиты наших соотечественников туда. Мол – чего таскаться в чужую страну, нам и дома хорошо. Тех же, кто посетил Халифаты, после могли даже забрать в королевскую канцелярию Анджана и как следует порасспрашивать – какова была цель поездки? Что путешественник видел в чужой стране? С кем там общался?
