— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — Это были первые слова Карая, когда мы вошли в покои.
— О чем ты? — спросила, стараясь избегать прямого взгляда мужа.
Лгать ему я так и не научилась. Возможно, у меня и получалось что-то утаить от него или немного исказить правду, но он неизменно чувствовал откровенную ложь.
— Видишь ли, милая, проведя какое-то время в добродушной компании Эмани и Немии, я кое-чему научился. Например, чувствовать, когда они на меня воздействуют. Возможно, двор и не заметил небольшого провала во времени, но я почувствовал. Она была здесь?
— Да, — пришлось признать мне.
— И чего она хотела? — продолжал допрос Карай.
— Она безумна! И я понятия не имею, что ей нужно. Да и с чего ты решил, что она приходила именно ко мне? — вспылила я.
— Ну не к маркизу Дэлтинору же! — усмехнулся муж. — Он, конечно, знатный повеса, но вряд ли его персона заинтересовала бы Эмани. По какой-то причине ее интересуешь именно ты, и не стоит даже пытаться это отрицать.
— Что ты хочешь услышать от меня?! — спросила, раздраженно расхаживая по гостиной.
— Правду, милая, правду, — спокойно ответил Карай, усевшись на диване и смерив меня насмешливым взглядом.
Я словно вернулась в те времена, когда советник императора Анторина Намийского Карай Туманный ненавидел меня и не верил ни единому моему слову.
— Да, Эмани приходила ко мне, но общалась она не со мной. Эта безумная… женщина разговаривала сама с собой! — проговорила, продолжая ходить но комнате, чтобы не встречаться взглядом с мужем. — Она несла полный бред, злилась и хохотала как полоумная, а потом просто ушла.
— Я чувствую, что ты чего-то недоговариваешь. Но, уверяю тебя, рано или поздно я все узнаю. Так почему бы не рассказать мне все сейчас? Ты знаешь, я поддержу тебя и помогу, что бы ты ни задумала. За исключением очевидного самоубийства. — Карай встал и заставил меня остановиться, схватив за руку. — Доверься мне, — прошептал он, поймав мой взгляд.
Как же я сейчас хотела рассказать ему все, прижаться к его груди и поверить в то, что он защитит меня от всех бед! Но я не могла. И не потому, что считала нужным утаить от мужа свои догадки, я просто не смогла даже раскрыть рта! Словно кто-то наложил заклинание безмолвия на мои губы, но магического вмешательства я не чувствовала. Неужели это богиня не желает, чтобы я была откровенна с Караем?
— Ну что ж, я принимаю твои правила. Сам все узнаю, — холодно произнес Карай и оставил меня одну.
Когда за ним закрылась дверь, я почувствовала себя совсем покинутой и одинокой. Но времени на страдания у меня просто не было, нужно было быстро переодеться и успеть ускользнуть из дворца незамеченной до того, как начнут разъезжаться гости. Меня ждали храмовые архивы и, возможно, ответы хотя бы на часть порожденных встречей с Эмани вопросов.
Неприметный экипаж доставил меня к храму, и ночные служители гостеприимно распахнули ворота, как только узнали, кто пожелал почтить обитель богини своим присутствием.
По первому же требованию меня проводили в храмовые архивы и оставили одну, позаботившись об освещении. Оставшись наедине со старыми свитками и дюжиной свечей, я постаралась успокоиться и понять — что же я ищу? В первую очередь нужно было найти первые летописи храмовников периода становления мира после исхода древних. Именно тогда, по общепринятому мнению, зародилась религия единой богини. Но я не теряла надежды, что в самом обширном из известных мне архивов могли заваляться и свитки древних, покинувших наш мир, как оказалось, по вине Эмани. Конечно, было бы намного проще привлечь к поискам хранителей архива, но мой интерес к столь специфическим источникам мог вызвать ненужные вопросы, особенно в свете распространяющихся из-за мобилизации магов слухов.
Пришлось самой долго копаться в пыльных, а иногда и неприятно пахнущих свитках, чтобы найти стеллаж с самыми древними. Было бы легче, если бы таблички с пометками по датам не были покрыты таким толстым слоем пыли, что я узнала об их существовании, лишь случайно задев одну из них рукавом. Оттерев пришедшей после этого в негодность перчаткой все таблички, которые смогла разыскать, я поразилась тому, как много всего удалось спасти храмовникам. Здесь были сотни свитков и ветхих книг времен древних. И все они хранили информацию о цивилизации наших предков, ушедших «в лучший мир» по зову магии. Теперь я знала, что этот лучший мир был создан Эмани, и это именно она ввергла мир в хаос, уведя за собой всех, кто смог принять созданную ею туманную магию. Оставшиеся смогли объединиться и выжить, но тогда, девять веков назад, горстка покинутых недостойных была на грани вымирания. И все же они нашли в себе силы сохранить знания огромной цивилизации, и передавали их из поколения в поколение последователям веры, дававшей надежду на выживание.
Но вера не могла появиться на пустом месте. Возможно, богиня все же приняла участие в судьбе своих осиротевших созданий? Прошли долгие часы, прежде чем мне удалось найти среди записей о невероятной силе, наполнившей людей, летописных книг по истории древних и просто измышлений мудрецов тех времен действительно нужные мне сейчас записи.
Свиток был настолько стар и истрепан, что часть записей невозможно было прочесть, но даже того, что удалось разобрать, мне хватило, чтобы прийти в ужас. Сначала описываемые события были похожи скорее на плод воображения безумного сказочника, но упоминание имени Эмани развеяло все сомнения. И вот что я узнала: Эмани, завистливая и безумная сестра Альфии, пришла в ее владения и, прельстив детей ее, увела их за грань мира, оставив непрельстившихся умирать от разрушающей мир силы. Земля сотрясалась и горела, но пришла Альфия и спасла оставшихся верными ей и себе детей. Но спасительница запретила упоминать ее имя, и отныне она стала безымянной богиней. Прежде чем оставить спасенных восстанавливать разрушенную цивилизацию, она поклялась, что больше никогда нога демиурга не ступит на опаленную землю, мир будет жить под ее оком, но без губительной силы создателей. Потому что создатели тоже подвержены страстям и недостойны быть властными в полной мере над судьбами людей.
Ну что ж, богиня держит слово, но она не учла того, что ее сестра придерживается иного мнения. Дальше я не смогла прочитать почти стершийся текст, и лишь в самом конце свитка остались не тронутыми временем всего две строчки: «Да будет мир в мире и пустота в пустоте, до тех пор, пока человек не нарушит это равновесие, привнеся пустоту в мир и мир в пустоту».
Пустота? Если пустота это небытие, то получается, что это именно мы нарушили равновесие, отправив Немию в пустоту. Но еще раньше Немия принесла пустоту в мир, наделив меня способностями, благодаря которым теперь Эмани считает меня ее детищем.
Именно с меня все началось! Именно я, сам факт моего существования вопреки тому, что я должна была умереть, нарушил равновесие. Встала, не чувствуя ног, подошла к стеллажу, положила свиток на место, вернулась к столу, села, сложила руки на столе, уронила на них голову и заплакала. Как же давно я не плакала так — не боясь, что кто-то увидит и посчитает меня слабой, не опасаясь потерять контроль и скатиться в безумие, не сдерживая себя и позволяя вылиться всем страхам, боли, неуверенности наружу. Из полузабытья меня привело в чувство урчание над ухом. Подняла голову и увидела прямо перед собой сидящего на столе белого кота. Кот склонил голову набок, посмотрел на меня, а потом почти по-человечески поднял лапу и погладил меня по щеке. Страх и сомнения улетучились, словно их и не было. Я почувствовала, что не одна, что мы, люди, — не одни. За нами стоит сила, которую мы никогда не постигнем и не увидим в полной мере, но она любит нас и позаботится о нашем благополучии.
