Ведь именно эксперименты Немии с туманом дали мне второй шанс на жизнь. Но, с другой стороны, она приложила руку к гибели моих родителей и обрекла меня на судьбу фаворитки. Доминант дал жизнь Караю, но он же подверг его мать зверским пыткам. Туман во все времена давал людям благо и очернял их существование злодействами. А теперь мы должны уничтожить его прародительницу, и я боялась, что вместе с Эмани уйдет и ее детище.
С этой мыслью я и уснула под мерное дыхание туманного пса.
Утро настало так же неожиданно, как и закончился предыдущий день. В мою спальню ворвалась принцесса Лелиан и, бесцеремонно сдернув с меня одеяло, провозгласила:
— У нас тут все из рук вон плохо, а ты больной притворяешься!
— Во-первых, я не притворяюсь, а во-вторых, у меня уже ничего и не болит, — слукавила я.
— Не хотела тебе говорить, но, когда ты лжешь, у тебя левая бровь дергается, — рассмеялась Леля. — Признавайся, голова еще болит?
— Не так, как сердце, — неожиданно для себя призналась я в том, в чем никому признаваться не собиралась.
Лелиан задумчиво осмотрела меня с головы до ног и вынесла вердикт:
— Необходимо провести женский пикник.
— Сейчас не до этого, — отмахнулась я.
— Ошибаешься! — воскликнула принцесса. — Твой муж занят структурированием возренийских магов, мой брат делает то же самое с наминайским сопротивлением, Рони разрабатывает артефакт для излечения принцессы Никеллы, и даже доминант Рафэ при поддержке твоего незаменимого советника Мордока и его подчиненных собирает оставшихся верными соплеменников. Мы будем им только мешать. А тебе, твоим фрейлинам, ну и мне конечно же не помешает немного отвлечься. Как раз расскажешь, что так ранило тебя.
Хотелось сказать, что ранила меня мраморная собака, но вместо этого я попыталась возразить.
— Не думаю… — начала я.
— Не обсуждается, — перебила меня Леля. — Сейчас же распоряжусь. Собирайся.
И принцесса убежала, не дав мне возразить.
Вернулась она спустя полчаса, приведя с собой Дамон и Касиян.
— Ты еще в постели? — возмутилась принцесса. — Даже я, пережив ужас произведения на свет младенца всего пару дней назад, не валяюсь в кровати до обеда.
— Магия подняла тебя на ноги через несколько часов после пережитого ужаса, — язвительно заметила я, натягивая одеяло на голову. — И сейчас еще утро, — пробурчала уже из-под одеяла.
— Не важно. Вставай! — велела неугомонная Лелиан.
Мне бы, возможно, и удалось отделаться от назойливой подруги, но фрейлины ее поддержали, и пришлось выбираться из уютного укрытия.
Общими усилиями девушек я была готова к прогулке уже через полчаса. Самым сложным было принять ванну и смыть с волос кровь. Но и тут девушки помогли мне, охая и причитая, как же меня так угораздило.
Как оказалось, Леля обо всем уже позаботилась, и в восточной части сада, вдали от посторонних глаз, нас ждал накрытый стол под наскоро сооруженным навесом.
— Не наминайские шатры весеннего цветения, но тоже неплохо, — гордо заявила Леля, схватив со стола бутылку вина и усевшись прямо на траву. — Несите бокалы и фрукты, — распорядилась она, демонстрируя нам свою добычу.
Через несколько минут мы все уже валялись на прохладной травке и улыбались. Даже я не могла удержаться от радостной улыбки, которая, словно пробивающийся сквозь камень росток, заставляла поверить в то, что все обязательно наладится.
— Ну, рассказывай! — потребовала Лелиан, с явным трудом выдержав паузу.
— Что? — спросила, любуясь игрой бабочек в лучах утреннего солнца.
— Как — что? Ты же сама сказала, что твое сердце обливается кровью от огромной боли! — патетически воскликнула принцесса.
— Что-то не припомню, чтобы говорила нечто подобное, — усмехнулась я.
— Ну как же, ты же сама сказала, что сердце у тебя болит больше, чем голова, — возмутилась Леля. — А учитывая, что я видела рану на твоей голове, уверена, что речь шла о чем-то кошмарном.
— А расскажи-ка мне, какие проблемы у вас с Рондаем? — задала я встречный вопрос.
— Невежливо о таком спрашивать, это наши личные семейные дела, — надула губы принцесса.
— Вот и я не горю желанием обсуждать свою личную семейную жизнь, — ответила сухо.
— Значит, это Карай обидел тебя, — заметила Дамон.
— И что он еще натворил? По-моему, его смерти, а потом и потери памяти было более чем достаточно для испытания ваших отношений, — недовольно произнесла Касиян.
— Он потерял не только год своей жизни, а нечто гораздо большее, — отвернувшись, прошептала я.
— Совесть? — предположила Леля. — Так она у него и раньше была весьма избирательной. Не понимаю, как я могла его любить.
— Лучше помолчи. Учитывая, за кого ты вышла замуж, не тебе судить, — посмеиваясь, проговорила Дамон.
— Я бы вас попросила! — ощетинилась принцесса. — Вы просто не знаете Рони так, как знаю его я.
— Ты бы тоже могла помолчать, Мона. Твой кавалер по недостаткам вне конкуренции, — заливисто рассмеялась Касиян.
— Зато Рафи умный, сильный и серьезный, — с гордостью заявила Дамон.
— Так наш консорт тоже не глуп, и слабым его не рискнет назвать даже придворный шут, — ответила Ян.
— Ну, мой Рони вообще гениален, — скромно заметила Лелиан.
— Я думала, мы пришли сюда, чтобы отдохнуть от мужчин и притвориться, что все не так плохо, как есть в действительности, — прервала я их состязание. — Так давайте хотя бы на час забудем о мужьях и поклонниках.
— А о чем же нам тогда говорить? — удивилась принцесса.
— Действительно, это же самая интересная и животрепещущая тема, — поддержала ее Дамон.
— Поговорим о вере, — предложила я.
— Кажется, наша королева пострадала намного больше, чем мы думали, — многозначительно протянула Касиян, покосившись на мою голову.
— Ваше величество, вы, часом, не повредились рассудком? — ехидно улыбаясь, поинтересовалась Дамон.
— Должно быть, у меня действительно было временное помрачение, если я согласилась остаться наедине с вами, — не удержалась от смеха я. — Но нам все же нужно поговорить именно о вере. Как оказалось, тайны и недомолвки приводят к плачевному результату. И ярким примером тому является предательство статс-дамы.
— Какое предательство? — в один голос вскричали фрейлины.
— Вы все уже знаете о том, с какой угрозой мы столкнулись. И как бы нелепо это ни звучало, решение этой дилеммы заключается именно в вере. Мы либо верим, либо нет. В нашу ли богиню, в ее безумную сестру или в свои силы. Но мы должны верить. Тетушка сделала ошибочный выбор, поверив в победу Эмани и заключив с ней сделку. Результатом которой является теперешнее состояние Никеллы. — Я говорила спокойно и уверенно, но в душе кипела ярость. Я ненавидела Эмани за то, что она разрушила нашу спокойную размеренную жизнь, и презирала себя за эту ненависть.
