Мы с Ян подхватили слабо постанывающую подругу под руки и вывели из камеры.
— Потерпи, скоро станет легче, — шептала я, пока мы шли по сумрачным подвальным коридорам.
— Простите меня, — едва шевеля пересохшими губами, прохрипела Юлона.
— Ты ни в чем не виновата, — заверила я ее, проигнорировав удивленный взгляд Касиян.
Да, Юл предала нас, но разве мы сделали хоть что-то, чтобы предотвратить этот поступок? Мы просто притворились, что ее нет, когда она проявила слабость и была сослана в монастырь. Я притворилась, что ее нет. И даже после заключения Немии не сделала ничего, чтобы помочь подруге, малодушно подумав, что ей будет лучше остаться за серыми стенами монастыря, если она сама так решила.
Мы привели Юлону в мои покои и уложили на кровать. После чего я приказала позвать всех фрейлин и лекаря, а сама сидела рядом с девушкой и не выпускала ее холодной, слабой руки из своих дрожащих пальцев.
Когда пришли подруги по пансиону и придворный лекарь, началась такая суматоха, что мне оставалось только наблюдать со стороны, как Юлону моют, переодевают и лечат. Спустя полчаса — чистая, переодетая в обычное платье и вылеченная, она уже искренне улыбалась, сидя за столом, и с невероятной скоростью поглощала принесенный по моему приказу обед.
Подруги вздыхали и с умилением смотрели на нее, но я видела, как они напряжены. Фрейлины не доверяли Юл, и я не могла их за это винить.
Когда обед был закончен и все в ожидании обратили свои взоры на меня, я поблагодарила их за помощь и отпустила, пообещав позже все объяснить. Лишь Касиян отказалась уйти, зная, что нам предстоит поездка в монастырь, и сгорая от любопытства — с какой же целью.
Рондай все это время терпеливо ждал в кабинете, а когда мы явились за ним, начал ворчать, что ему пришлось наводить порядок.
— Не знаю, что вы тут делали, но я от скуки даже кресла и диван на места поставил. А вот отчистить чернила от двери не вышло, магия здесь как-то не так работает, — посетовал он.
Только после этих слов я обратила внимание на то, что на двери красуется огромная клякса с подтеками, и стены рядом с ней тоже забрызганы чернилами. Осколки чернильницы были аккуратно сложены в углу за дверью.
Да, Карай был очень расстроен, когда я оставила его одного.
— Извини, что заставили тебя ждать, но теперь мы готовы отправиться в монастырь, — произнесла виновато.
Глупо, но я чувствовала свою вину за беспорядок, который учинил мой муж.
— В монастырь? — испуганно переспросила Юлона. — Я не хочу туда, я боюсь!
— Не бойся, ее там больше нет. Она сейчас очень далеко отсюда, — постаралась успокоить я девушку.
— Нет! Я отказываюсь! Верните меня в камеру! Я не вернусь туда! — впадая в истерику, кричала Юл.
— Разве ты не хочешь искупить свою вину? — резко одернула ее Касиян, и Юлона смолкла.
— Мы будем рядом и не дадим тебя в обиду, — заверила я ее. — Этот мужчина, — указала на Рони, — сильный маг и очень талантливый ученый, он сможет защитить всех нас.
Рондай гордо распрямил плечи и попытался пригладить вечно растрепанные волосы, что вызвало улыбку даже у испуганной Юл. Мы же с Ян усиленно старались подавить смех. Впрочем, возгордившийся великий маг и ученый этого даже не заметил.
— Так чего мы ждем? В путь! — горделиво подняв голову, заявил он. — А куда идти?
По пути в монастырь Юлона не проронила ни слова. Она вжалась в угол кареты и с опаской поглядывала на нас.
— Ну и зачем мы туда едем? — уже на подъезде к храму не выдержал Рондай.
— Чтобы найти записи Немии об ее исследованиях тумана, — ответила я, наблюдая из окна за тем, как спешно отворяют ворота перед каретой с королевским гербом.
— Ты считаешь, что это поможет найти Лелю? — поинтересовался маг.
— Надеюсь, что это поможет раз и навсегда решить проблему с Эмани, — ответила уклончиво. — Тогда к нам вернутся и Лелиан и Дамон.
— Посмотрим, — недоверчиво ответил Рони.
Храмовые служители приняли нас весьма холодно и с опаской. Они, как истинные дети богини, чувствовали, что духовная война началась, и не доверяли даже королеве. Но на требование пропустить нас в монастырь ответили молчаливым согласием. Проблема возникла уже в монастыре — Рондая не хотели впускать в обитель чистых дочерей богини.
— Здесь не место мужчинам, — даже не глядя на него, решительно произнесла настоятельница.
— Сейчас не время для предрассудков. Я уважаю вашу преданность богине, но мы с вами знаем, какая опасность нависла над всеми нами. А этот мужчина — ученый, и мне необходимо его присутствие, — ответила величественно.
Настоятельница смерила мага подозрительным взглядом и попросила подождать. Спустя минуту после ее ухода раздался колокольный звон, оповещающий всех монахинь и послушниц о сборе в молельне.
— Теперь идите за мной, — произнесла настоятельница, появившись в дверях.
— Она что, боится, что я молодых монашек растлевать буду? — посмеиваясь, поинтересовался Рони, следуя вместе с нами за настоятельницей.
Я шикнула на мужчину, но монахиня уже услышала его слова.
— Придержи язык, грешный потомок заблудшего, — произнесла она сурово. — Думаешь, я не вижу, что ты принадлежишь грязной силе поверженной? Довольно с меня и того греха, что я впустила в обитель отступницу. — Злой взгляд устремился на Юлону.
— Прекратите, — приказала я, сжимая руку побледневшей подруги. — Уйдите, мы сами найдем дорогу.
— Здесь вы не властны, здесь царит безымянная богиня, — попыталась возразить настоятельница.
— Не думаю, что Альфия поощрит вас за препятствование свершению ее воли, — резко ответила я.
Когда я произнесла имя нашей богини, настоятельница вздрогнула и пошатнулась.
— Идите, вы свободны, — с нажимом добавила я.
Настоятельница покорно покинула нас. Я подозревала, что храмовники знали намного больше, чем все мы, и сейчас это подозрение подтвердилось. Но посвящены были, скорее всего, лишь те, кто стоял у власти религиозной общины, и для настоятельницы стало настоящим шоком, что я знаю истинное имя богини. Интересно, а что бы они сказали, узнав, что я общалась с самой безымянной богиней и мой сын держит в питомцах ее посланника?
Если мы выберемся из беспросветной войны, стоит донести до них эту информацию. Возможно, тогда церковь признает меня не только как королеву Возрении, но и как истинную правительницу народа, благословленную самой Альфией. Скольких проблем и недомолвок можно было бы избежать, если бы храмовники с самого начала были более откровенны?
Меж тем мы пришли к дверям покоев Немии, которые остались нетронутыми с момента ее исчезновения. Из суеверного страха монахини боялись даже приближаться к этим комнатам, что было нам только на руку.
