— А что думаешь делать теперь? — спросил Дурлиб, не отрывая глаз от темноты, в которую они понемногу погружались, оставляя позади маленький город Рикельвир.
— Если хочешь, могу стать твоим слугой, — ответил Гримпоу.
— У таких бродяг, как я, нет слуг. Да и, кроме того, мне нравится одиночество, а моя жизнь скитальца ничем не лучше твоей в таверне дяди.
— Но ты свободен идти куда вздумается! — возразил Гримпоу.
— Свобода моя рано или поздно обернется тем, что я закончу жизнь на виселице в какой-нибудь жалкой деревушке. Не хочу, чтобы тебя ждала такая же участь.
— Ну, тогда позволь мне быть с тобою до тех пор, пока я не найду собственный путь, — попросил юноша.
По дороге они болтали, все дальше углубляясь во мрак леса. Неожиданно Дурлиб, сидевший впереди, повернул голову и посмотрел Гримпоу в глаза.
— Тебе бы постараться и стать кем-нибудь получше вора, — сказал он.
— Я всегда хотел стать оруженосцем, чтобы научиться владеть оружием и сражаться.
— На войне люди убивают друг друга, не зная, зачем им это надо, Поищи иное занятие.
Оба замолчали и долгое время не возобновляли беседу. Затянувшуюся паузу прервал Дурлиб, чувствовавший себя в долгу перед юношей, который спас ему жизнь.
— Ну ладно, можешь остаться со мной, если хочешь. Но только на время… — добавил он, отворачиваясь.
Гримпоу знал, что мать очень обрадуется, когда увидит его, но наверняка разозлится, узнав о побеге из таверны дяди. Когда они, промокшие насквозь, наконец нашли таверну в Обернальте, Гримпоу рассказал матери обо всем, что произошло. И хотя своими планами на будущее, связанными с Дурлибом, которого он представил как выдающегося хуглара, так и не смог убедить мать, что выгодно сменил занятие, попрощались они крепкими объятиями. Возможно, мать смутило, что Гримпоу пришел не один, ведь они едва сводили концы с концами, и еще одного человека было просто не прокормить.
В доме, помимо четырех своих сестер, Гримпоу увидел двух малышей, о которых и слыхом не слыхивал.
Так началась новая жизнь Гримпоу: вместе с Дурлибом они шатались по деревушкам и городам, воровали на фермах и рынках, нападали на торговцев и странников, выпрашивали милостыню у дверей церквей, притворялись слепыми или увечными, показывали фокусы и читали романсеро на площадях и в замках, а зимой браконьерствовали в горах. Он научился пользоваться луком и выслеживать кроликов, оленей, косуль, рысей, медведей, волков и лис. Он узнал, как выживать, несмотря на все невзгоды, научился уважать дружбу и наслаждаться звездами безлунных ночей.
Все эти воспоминания приходили в голову Гримпоу, когда друзья пробирались по снегу к аббатству Бринкдум. Юноша ведать не ведал, что очень скоро судьба разлучит их с Дурлибом навсегда.
Нежданные гости
В слабых лучах почти закатившегося солнца аббатство Бринкдум возникло перед ними красноватой каменной громадой крыш, заваленных снегом. Оно располагалось в северо-западной части комарки Ульпенс, у подножия плодородной долины, окруженной лесами, реками и горами. Построили его более трех веков назад монахи-отшельники, верившие, что нашли в этом необыкновенно красивом месте врата рая; высокая колокольня величественно возвышалась над другими постройками и видна была издалека. Она служила маяком для заплутавших путников и предостережением для демонов.
Уже не первый раз Гримпоу приезжал в аббатство. Настоятелю, монаху средних лет, чьи крошечные, невыразительные глазки казались окаменевшими, нравилось иметь в своем распоряжении всяческие драгоценности и сокровища, несмотря на обет жить в бедности. Он не единожды оставлял себе часть награбленного в обмен на щедрый ужин и вино, на разрешение перезимовать в лесной хижине, охотиться в горах — и в обмен на обещание закрывать глаза на преступления молодых людей.
— Нам бы спрятать наше сокровище до того, как мы придем в аббатство, не стоит пробуждать в настоятеле любопытство, а то вдруг ему вздумается познакомиться с содержимым этой дорожной сумки. Ты ведь знаешь, он любит во все совать свой нос, — сказал Дурлиб, собираясь перейти вброд небольшой ручей.
Гримпоу разглядывал богатую растительность во круг себя, высокие ели, рассыпавшиеся повсюду, и глыбы серых скал, которые ветер лишил тонкого снежного покрова. Неподалеку возвышался на каменном пьедестале маленький крест, указывавший дорогу к аббатству. Гримпоу подумалось, что это место — как раз то, что нужно, чтобы спрятать драгоценности. Он указал рукой.
— У подножия этого креста — надежное укрытие, — сказал он.
Дурлиб не стал возражать. Он открыл мешок и вытащил оба кинжала, украшенные самоцветами, отдал Гримпоу тот, что поменьше, а себе взял большой.
— Спрячь между камзолом и штанами, — посоветовал он.
— Ты все-таки думаешь, что нам может грозить опасность среди монахов аббатства? — спросил Гримпоу в замешательстве.
— После всего, что мне довелось сегодня увидеть, я предпочитаю никому не верить, — ответил Дурлиб с улыбкой.
Сам он тоже спрятал кинжал под камзолом, потом извлек из ножен меч и выкопал ямку за пьедесталом, который поддерживал маленький каменный крест. Перед тем как положить сумку в тайник, он снова ее открыл и вытащил оттуда несколько серебряных монет погибшего рыцаря.
— Мы их выменяем у настоятеля аббатства Бринкдум на двух отличных жеребцов, которых он с таким рвением выращивает в своих конюшнях. Я не очень себе представляю, ни где находится Страсбург, ни за сколько дней туда можно добраться, зато уверен, что удобнее ехать верхом, чем шагать на своих двоих.
Желание Дурлиба, несмотря на все опасения, ехать в Страсбург вместе с Гримпоу, чтобы выяснить, что все-таки означало послание, которое нес погибший в горах рыцарь, усилило беспокойство Гримпоу по поводу аббатства. По пути он не только вспоминал историю своего знакомства с Дурлибом, но и думал о том, что же могло произойти с рыцарем, который бесследно растворился на снегу. Гримпоу хранил камень в маленьком льняном мешочке, который всегда висел у него на шее: хотя тепло от камешка уже не чувствовалось. Гримпоу не переставал ощущать его присутствие. Юноша откуда-то знал, что этот камень — намного больше, чем просто амулет: знание было необъяснимым, оно звало и манило, побуждая узнать, что же за всем этим скрывается на самом деле. А единственным ключом к разгадке служили запечатанное послание и золотая печать мертвого рыцаря, о чем Гримпоу не переставал думать.
Засыпав землей и снегом ямку, в которой спрятали сумочку с маленьким кладом, друзья снова отправились в путь по той же дороге в аббатство, поднимаясь по извилистому склону горы.
— На небе есть тьма и свет, — произнес Гримпоу, повторяя слова, которые содержались в написанном странными знаками послании рыцаря.
— Эти слова звучат как колдовское заклинание, я тебе уже говорил, и лучше не произносить их вслух рядом с церковью, чтобы ни один божественный луч не сразил нас небесным светом и не вверг навеки во мглу ада, — откликнулся Дурлиб, явно наслаждаясь собственным слогом.
