Густое облако дыма поднималось вдалеке, сливаясь с серыми тучами на горизонте. Беспокойный западный ветер перешептывался тысячей голосов, а небо приобрело металлический отблеск холодного и блеклого заката. Сальетти встревожился и приподнялся в седле, вглядываясь в даль.
— Горит деревня Корниль, похоже, была стычка. Едем туда, посмотрим, в чем дело, — сказал он, посылая коня вниз по склону.
Гримпоу последовал его примеру и тоже дал шенкеля Астро, а мул покорно побежал следом. Юноша прислушался и различил набат, и сердце его заколотилось, точно у зверя, убегающего от охотников.
— Но, но?! Давай!
Едва они подъехали ближе, стали видны охваченные пламенем дома и амбары деревни Корниль и пожираемые огнем соломенные крыши. Несколько женщин и мужчин тщетно пытались затушить пожар, заливая огонь водой, ведра с которой они доставали из колодца. Сальетти подъехал к лысому потному полуголому мужчине в фартуке кузнеца. Рыцарю пришлось закричать, чтобы его услышали.
— Что тут случилось?
— Отряд солдат барона де Вокко прибыл в деревню еще до рассвета, разыскивая постоялый двор, на котором остановился некий Гуриельф Лабокс, совсем недавно приехавший в Корниль с дочерью. Их вытащили из дома, связали руки, посадили на телегу и увезли, а на прощание спалили нашу деревню и все поля.
— Знаешь, почему их схватили?
— Капитан приказал отряду сжечь нашу деревню за то, что мы приютили мага, одного из обожателей звезд, которых преследует инквизиция, — ответил мужчина, вытирая пот со лба.
— А в вашей деревне нет никого, кто бы хорошо знал этого мага? — поинтересовался Сальетти, сдерживая встревоженного коня.
— Спросите у священника, возможно, он что подскажет.
По обе стороны улицы пылали дома, и лошади противились желанию всадников въехать в огненное ущелье. Колокольня церкви виднелась совсем рядом и была окутана дымом и пеплом. Пламя не унималось, а закат словно наливался огнем в этих роковых сумерках. Гримпоу с печалью смотрел на беготню отчаявшихся людей, спасавших от разрушительного пламени свои скудные пожитки. Когда-то давно, в лесной хижине, огонь вызывал у него благоговение. В лаборатории брата Асбена в аббатстве он узнал об алхимическом огне, способном переплавлять металлы и подготавливать их к превращению, возносящему от нечистот к совершенству. Но огонь, который он видел сейчас, был безжалостен и равнодушен и уничтожал все чаяния и мечты.
— Зачем тебе знать, кем был тот человек, которого увезли из деревни солдаты барона де Вокко? — спросил Гримпоу у Сальетти по пути к церкви.
— Если, как говорит кузнец, его арестовали за любовь к звездам, скорее всего, он мудрец-астроном, а никак не чернокнижник, пусть церкви и выгоднее выставлять их колдунами и магами и обвинять в ереси.
— Ты думаешь, этот астроном может быть как-то связан с секретом мудрецов? — уточнил Гримпоу.
— Я не удивлюсь, если это так, ведь папа и король Франции ищут именно этот секрет. Скорее всего, как раз потому и задержали этого мудреца, обвиненного в черной магии. А поскольку мы ищем то же самое, будет нелишним выяснить, насколько получится, кто такой этот Гуриельф Лабокс. Если его отвезли в крепость барона де Вокко, возможно, нам удастся с ним поговорить и получить какие-нибудь сведения об обществе Уроборос.
Сам не зная почему, Гримпоу вдруг заподозрил, что его добрый друг и господин Сальетти де Эсталья не совсем искренен.
На площади приходской священник давал указания крестьянам убрать балки, тлевшие у боковой стены старинного здания из камня и дерева. Это был стройный мужчина с бледным лицом и темными кругами под глазами, в длинном черном одеянии, перехваченном поясом. Он то и дело кричал и яростно жестикулировал, явно охваченный отчаянием.
К счастью, церковь оказалась в безопасности от ненасытного пламени. Сальетти спрыгнул с лошади и принялся помогать оттаскивать тлеющие балки. Затем он подошел к священнику и низко поклонился.
— Сейчас я не могу принять вас, придите позже, — бросил священник.
Несмотря на грубый ответ, Сальетти и не подумал уйти.
— Я знаю, вы беспокоитесь о своих прихожанах, но мое дело не терпит отлагательств.
Священник поднял голову и посмотрел на Сальетти.
— И что же это за дело?
— Гуриельф Лабокс.
— Его только что увели вместе с дочерью солдаты барона де Вокко.
— Это я знаю, — отмахнулся Сальетти. — Я ехал в Корниль предупредить его, что за ним должны прийти по приказу инквизитора Бульвара Гостеля.
Слова Сальетти ошеломили Гримпоу. Это правда или всего лишь хитрая выдумка, чтобы завоевать доверие священника?
— Как видите, вы опоздали. Но кто вас послал? — спросил священник.
— Сожалею, но этого я открыть не могу. Тайна.
— Тайна? — переспросил священник, нахмурив брови.
Сальетти утвердительно кивнул, а Гримпоу помалкивал, опасаясь подвести спутника каким-нибудь глупым вопросом.
— Я понимаю, — сказал священник, ненадолго задержал взгляд на лице Сальетти и наконец спросил: — Вы друг Гуриельфа Лабокса?
— Скажем так, я хочу помочь ему, но мне нужно знать, нашел ли он в этой деревне то, что искал.
Священник посмотрел на мула и на герб на щите Сальетти, задержался взором на солнце на голубом небе и полной луне на черном небе.
— Ваш щит — вот настоящая загадка, — прошептал он.
— Не для тех, кто понимает, — загадочно ответил Сальетти.
Казалось, сомнения священника развеялись.
— Оставьте животных здесь и идемте со мною внутрь, нам лучше поговорить в ризнице.
Они привязали лошадей и мула к дверным кольцам, рядом с крыльцом церкви, и вошли в полумрак храма. Через окна внутрь все еще влетали хлопья пепла, кружившиеся под сводом крошечными черными ласточками. Это была старинная церковь средних размеров, с двумя центральными нефами и двумя маленькими по бокам, разделенными плотной чередой арок, а также полная приделов, посвященных Богородице и различным святым. Свет, исходивший от восковых свечей перед алтарем, выхватывал из сумрака истощенное тело распятого Христа, казалось, чудесным образом возникшего среди теней.
Внутреннее убранство церкви показалось Гримпоу исполненным символов и тайн, как манускрипты алхимиков. Каждое изображение, каждая статуя, каждая капитель словно обладали особым значением, о котором большинство людей не догадывалось, но священник, как человек сведущий, вероятнее всего, знал.
Уже в сводчатой комнате с низким потолком и маленькими закрытыми окнами в одной из стен священник зажег свечи в канделябре, стоявшем на столе. По одну сторону стола висело парадное облачение священника, с кружевами и золотым шитьем, а на деревянном шкафчике лежал поднос с медным кувшином. Священник достал из ящика три кубка того же металла и наполнил их жидкостью из кувшина.
