– На такую женщину нельзя не обратить внимания, – выкрутился Григорий.
– Это точно, сынок! Это заметил даже я, старый волк!
«Старый осел», – поправила его Яна.
– Мы отвлеклись от тоста! Михаил Борисыч, имейте совесть! Сегодня не у вас день рождения! – Альбина, похоже, еле сдерживала себя.
– Молчу-молчу! О, фея мочи и крови! – поднял свои крупные ладони Михаил Борисович.
Яна не сдержалась и прыснула: его идиотский юмор стал ее уже не столько раздражать, сколько веселить. Ей даже захотелось поработать под руководством этого усатого монстра, чтобы узнать, до каких высот тупости он может подняться.
– Не буду больше продолжать тост, все равно не даете сказать! – обиделась Альбина. – Поэтому – просто за Гришу!
– За Гришу! За его здоровье, счастье и любовь! – поддержала Яна.
Но Михаил Борисович и тут не сдержался:
– А его любовь явно будет зависеть от тебя, крошка! Может, подаришь ему что-то интересное на день рождения? И наш мальчик наконец-то обретет живую женщину?!
– Михаил Борисыч, это переходит все границы! Яна не давала вам никакого повода так разговаривать с ней! – Темные глаза именинника вспыхнули решимостью и злостью.
– Гриша, не связывайся! – взяла его за рукав Альбина.
– Да, послушай свою мамочку! Сколько лет она обхаживает тебя? Думаешь, что просто так? Восторгается твоим талантом патологоанатома, хирурга и эксперта? – Лицо Михаила Борисовича приобрело багровый оттенок и было щедро обагрено потом. – Как бы не так! Она влюблена в тебя, словно кошка!
– Боже мой! – закрыла лицо руками Альбина.
– Пускает слюни наша рыжая красавица! Что ты знаешь о ней, сопляк!? – повернулся Михаил Борисович к имениннику.
Гриша метнулся к стоматологу, но Альбина мертвой петлей повисла у него на шее:
– Не надо! Не связывайся с ним…
– А я ее знаю уже давно! – продолжал свой «тост» Михаил Борисович. – Я даже спал с ней, когда ты еще на горшок ходил! Что могу сказать? Так, на четыре с минусом! Но тебе, сопляку, раем покажется! А потом с кем только наша Альбинка-мандаринка не спала! Ее так и прозвали – «скорая помощь для мужиков».
– Заткнись! – выкрикнул побледневший Гриша.
Яна же просто оцепенела. Такого разворота дня рождения она не ожидала.
– И вдруг наша «скорая помощь» остепенилась, перестала удовлетворять срочные и круглосуточные вызовы клиентов. Мы думали-гадали, что такое? Объелась? Стала думать о душе? Заболела? Постарела? Ан нет! Заметили, что зачастила она в морг. Это с ее-то любовью ко всему живому и в такое мрачное заведение? Но когда там заметили этого девственника с лицом ангела, все всё поняли! Стерва и потаскуха влюбилась! – рявкнул Михаил Борисович и вместе со всеми этими гадостями выплеснул целый фонтан слюны.
И то было его последним словом. Он затих и свалился на пол, сложив руки на груди.
Можно было бы подумать, что он упал, поскольку напился как свинья, если бы рядом с ним не стояла Яна Цветкова, держа полупустую бутылку шампанского в руке.
Воцарилось совершенно жуткое молчание, только слышно было, как вытекают из бутылки последние капли шампанского и плюхаются о кафельный пол.
– Я убила его? – еле слышно сказала Яна. – Какая же я несдержанная… Извините…
– Нечего извиняться, еще немного, и я бы его сам убил, – буркнул Гриша, еще больше бледнея и наконец-то высвобождаясь из цепких объятий Альбины.
– Как же хорошо стало без его трепа, – со зловещей улыбкой произнесла врач-лаборант. – А сейчас давайте припрячем тело. Его если и хватятся, то искать не будут. Только вздохнут с облегчением.
Яна с ужасом смотрела, как на виске Михаила Борисовича растекается красное пятно.
– Ему надо оказать помощь, – с большой неохотой сказал Григорий и присел рядом с распростертым телом на коленки.
– Никто спасибо не скажет! – не унималась врач-лаборант.
– Он жив? – с надеждой спросила Яна.
– Жив… Оглушила только… Но рану надо бы зашить…
– Давай его на стол! – скомандовала Альбина.
– Не здесь же… – неуверенно произнес Гриша. – Не в морге же…
– Здесь ему самое место! Скотина такая!
– Альбина Аркадьевна, не горячитесь. Я могу и здесь, но мне нужна анестезия и шовный материал.
– Здесь же есть нитки!
– В морге только просроченные, ведь мертвым это не важно…
– И ему сойдет! – стояла на своем Альбина. Гриша поднял на нее свои красивые глаза, и она тут же смягчилась: – Хорошо, хорошо, как скажешь.
Григорий взвалил на свое не очень могучее тело усатого стоматолога, Альбина кинулась помогать. Они вдвоем уложили пострадавшего на секционный стол.
– Давайте, я схожу за нитками, – вызвалась Яна. – Куда идти?
– Ты не найдешь, я сам, – ответил Григорий.
– Я с тобой! – Альбина прилепилась к нему мертвой хваткой.
– Я тоже тогда с вами! Я с ним тут одна не останусь! Мне он противен, да и… страшно здесь, – сказала Яна.
– Так что, мы все вместе пойдем? С больным никто не останется? – почесал затылок Гриша.
– Да он больной от рождения! Что с ним будет?! Я с ним нянькой тоже не останусь! – заявила Альбина Аркадьевна.
– Прикольно, – улыбнулся Гриша. – Мы так втроем и уйдем?
– Втроем уйдем, втроем придем, – подтолкнула его в спину Альбина.
Чем дольше Яна смотрела на эту рыжеволосую энергичную женщину, тем больше подозревала, что все поведанное о ней Михаилом Борисовичем было абсолютной правдой.
Они все вместе, словно заговорщики, покинули морг и двинулись тем же подземным переходом.
– Меня в тюрьму посадят, – процедила сквозь зубы Яна.
– Не говори глупостей! Все будет хорошо! У Михаила нет ничего серьезного, – заверил ее Григорий.
– Я не знаю, что на меня нашло… Я не могла больше это слушать… Когда при мне плохо говорят о любви…
– О какой любви, – сдула челку с лица Альбина Аркадьевна, – идет речь? Это полный бред пьяного мужлана! Мне Гриша в сыновья годится – кого ты слушаешь!
Яна еще больше заводить Альбину, которая и так уже была цвета спелой вишни, не стала и свои соображения оставила при себе.
– Яна, у тебя заболевание не до конца выясненной этиологии, то есть причины…
– Не объясняй, я – медик и понимаю, что ты хочешь сказать.
– Но поражение нервной системы не исключено, да еще лекарства, да безобразное поведение коллеги. Мы с Альбиной Аркадьевной, если что, пойдем в свидетели, и ни один суд тебя не осудит! Ты как больной человек не могла за себя отвечать.
