– Ну вот, здесь вы и будете жить. Не ахти, конечно, но что делать? Зато бесплатно. А что вы на меня так смотрите? Мне говорили, что вы муж с женой. Хотя лица у вас какие-то странные, одинаковые, красные, больше на брата с сестрой смахиваете. Окна нет, потому что заложили его кирпичом, стекла все время выбивали. Но зачем вам окно? Вы будете все время на свежем воздухе и в клубе, сюда возвращаться только на ночь. Матрасы и белье дадут. Они, правда, отсырели немного, но сейчас их сушат на пляже… Так что не надо делать такие лица, бесплатное жилье – оно и есть бесплатное жилье. У нас все сотрудники здесь же, в бараке, живут, скоро познакомитесь, и надеюсь, что подружитесь. Да, хочу напомнить: у нас, конечно, не пионерский лагерь, но желательно, чтобы после одиннадцати никаких посторонних звуков и пьяных дебошей не было.
Роза Порфирьевна кинула быстрый взгляд на мощную фигуру Никиты и продолжила наставления:
– Кровать очень скрипучая, а соседствует с вами Ариадна Максимовна – утонченная старая дева, наш «ботаник» в прямом и переносном смысле, так что не надо ее лишний раз нервировать, хотя иногда она ночует у себя в сторожке, в саду, и тогда вы сможете расслабиться. Она у нас крупный специалист по нашей гордости – ботаническому саду, который разграбить бывший хозяин не догадался из-за тупости пропитых мозгов. Ариадна и ухаживает за растениями, и занимается вытяжками каких-то лекарственных смол из них. В общем, я в этом ничего не понимаю! Ариадну, если честно, я не очень люблю, считаю, что она несколько того… с приветом. – Заведующая сделала характерный жест пальцем у виска. – Да, странная она – всех людей с растениями сравнивает, а с цветами разговаривает, словно с людьми.
Никита, чуть ли не упиравшийся в потолок своей крупной головой, осторожно поинтересовался:
– Извините, Роза Порфирьевна, а можем мы за деньги получить другое жилье? Мы в принципе готовы заплатить.
Заведующая прямо на глазах изменилась в лице. Глаза ее сузились в щелочки, щеки задрожали, а толстые губы расплылись в пренеприятнейшей улыбочке.
– Ишь вы какие… А мне говорили, парочка бедных артистов. Можете и оплатить эконом-номер. Тысяча рублей койко-день с человека. Но только учтите, с коллективом вы тогда точно не подружитесь. Все живут здесь одной дружной семьей.
– Но здание в аварийном состоянии! – воскликнула Яна.
– Это лето крыша еще продержится, – возразила ей заведующая. – А что будет дальше, вас не касается, вас наняли только на одно лето. Надеюсь, штормов и смерчей не будет.
– А Карл Штольберг тоже будет здесь жить? – вдруг спросил Никита, и Роза Порфирьевна подпрыгнула, как ужаленная.
– Ой, не напоминайте мне об этом заморском принце! Конечно, его поселят в самый лучший номер. Нет, даже в целом отсеке этажа в административном здании, который специально приготовили к приезду нового владельца, так как тот корпус – самое крепкое здание. Но мы все равно боимся. Говорят, с ним приехала его русская лахудра. Как она все это воспримет? Наверняка она капризная, изнеженная особа, москалька. А мы здесь народ простой. Только бы она еще с Ариадной не встретилась! А ведь эта дура, блаженная, прямо всю правду-матку в лицо высказать норовит. Я знаю, он уже приехал. Мы договорились с девчонками: прямо с дороги принца… тьфу, князя за стол в ресторан поведут. Там его напоят до бесчувствия, а уж затем выйду я… Страшно боюсь! Надеюсь, он прилетел с переводчиком, я-то ведь ни слова ни по-какому… – Роза Порфирьевна шумно вздохнула и снова сделала красноречивый жест рукой, на сей раз означавший отрезание ее головы, не знающей иностранных языков. – А у вас сто граммов для храбрости не найдется?
– Извините, нет, – ответил Никита и, покосившись на Яну, поинтересовался: – А в чем будет заключаться наша работа, чтобы влиться в ваш дружный коллектив?
– Вы в своем уме? Что, сами не знаете? – строго спросила заведующая, судорожно набирая воздух в легкие. – Ничего особенного. Все, к чему вы привыкли. Развлекательные мероприятия в первой половине дня для детей, праздник Нептуна каждую неделю. В восемь вечера дискотека для детей, ну а в десять шоу для взрослых по полной программе – с сюрпризами, розыгрышами, конкурсами, призами и современной музыкой, мать ее ети.
– Так мы бригада аниматоров! – вдруг понял Серебрянников, улыбаясь.
Яна не совсем одобряла его веселье. Никита-то попал как бы по адресу, на знакомую стезю, а вот сама она не хотела выглядеть или быть клоунессой.
«Знала бы заведующая, что выписала команду аниматоров с одним из самых известных шоуменов Москвы», – подумала Яна, чихая. Видимо, из-за плесени, щедро покрывающей стены здания.
– Будь здорова! – откликнулся Никита.
Роза Порфирьевна строго посмотрела на Яну.
– Болеть нельзя! Пользоваться услугами лечебницы сотрудникам санатория не положено. Увижу, уволю сразу! Питаться пищей отдыхающих запрещено, люди за это деньги платят, а вас на халяву будут кормить три раза в день. Но пищей более чем скромной, здесь же, в бараке. Точнее, на улице за ним, в старых беседках. Если пища не нравится, покупайте сами в местных магазинах за свои денежки и готовьте на общей кухне, она в конце коридора. Алюминиевую посуду вам выдадут, если захотите. – Роза Порфирьевна посмотрела на часы. – Заболталась я с вами! Все вам расскажи да покажи… Скучные вы какие-то, жалкие, хромые, в бинтах. Как вы собираетесь развлекать отдыхающих, не знаю.
Видимо, не только «ботаник» Ариадна Максимовна, а заведующая тоже говорила то, что думала. А подобное не всем могло понравиться.
– Мы показывали фокусы с огнем, ну и просчитались, обожглись, – пояснил вдруг Никита.
– С огнем? Это интересно. Но что же вы так неаккуратно? Смотрите, не понравится мне ваша работа, не заплачу вам по триста долларов, как договаривались, – пригрозила Роза Порфирьевна и снова посмотрела на часы. – Ой, что-то мне нехорошо. Как думаете, заморский князь уже того, готов? Могу я идти, чтобы не попасть ему под горячую руку? Хотя кого я спрашиваю! Вы же его не знаете!
Настроение заведующей портилось с каждой минутой.
– Думаю, вам все равно, когда идти на встречу с новым хозяином. Того, чтобы Карл Штольберг напился, вы не дождетесь, – ответила Яна, тряхнув головой, так как кусок штукатурки упал ей на волосы.
– Почему? – подозрительно спросила Роза Порфирьевна.
– Он практически не пьет! Делает это крайне редко и не больше одного бокала. Но, я думаю, вы можете не бояться его гнева. За много лет он не повысил голоса ни на одного даже очень виноватого человека. Карл Штольберг высокий, красивый и молодой, и он не нуждается в услугах переводчика. Могу поспорить, что при письме диктанта мы с вами сделаем ошибок по русскому языку больше, чем он. Этот человек совершенен во всем! Вы лучше возьмите с собой носовой платок, чтобы было куда плакать, когда вам станет жалко, что вы тут с вашими алкоголиками обманули очень хорошего человека, – спокойно сказала Яна.
Роза Порфирьевна потянулась.
