Леди Валмер не скрывала, что не любит деревенскую жизнь и стремится как можно больше времени проводить в Лондоне.
Однако лорд Валмер весьма ответственно относился к своим обязанностям землевладельца и, несмотря на все ухищрения жены, настоял на том, чтобы несколько месяцев в году семья проводила в Холле.
Одетта предполагала, что леди Валмер единственная, кто с восторгом ждет поездки в Париж.
Ее догадка подтвердилась, когда девушки, спускаясь вниз якобы для прогулки в саду, встретили ее светлость в холле.
— Добрый день! — холодно произнесла она, взглянув на Одетту, которая присела перед ней в вежливом реверансе. — Мне кажется, я вас видела вчера.
— Да, мэм, я была здесь вчера.
— Ну что ж, думаю, вам будет недоставать Пенелопы, когда мы уедем в Париж, — сказала леди Валмер. — Полагаю, она вам уже поведала, как мы все взволнованы предстоящим путешествием?
— О да, мэм, — ответила Одетта. — Мне трудно представить что-либо более захватывающее, чем посещение Парижа. Как это восхитительно — увидеть усовершенствования, которые произвели в городе!
Леди Валмер презрительно рассмеялась.
— Мне нет никакого дела до так называемых усовершенствований, — отчеканила она. — Меня интересует возможность посетить месье Ворта и хотя бы один раз в жизни заказать приличные наряды. Вам известно, что кринолин уже вышел из моды? И что месье Ворт ввел новую моду, которая еще не добралась до Лондона?
Эта тема была столь животрепещущей для леди Валмер, что самым чудодейственным образом сказалась на ее настроении, и она разговаривала с Одеттой почти дружелюбно, что поражало своей необычностью.
— Кринолин вышел из моды? — всплеснула руками Одетта. — Удивительно!
— Об этом заявил сам Ворт. Первое, что я сделаю по приезде в Париж, — пойду к нему и закажу целую дюжину новых платьев!
— Вам, вероятно, будет интересно не только накупить платьев, но и встретиться с самим мистером Вортом, — сказала Одетта. — Вы наверняка знаете, что он родился в Борне.
Она ожидала, что леди Валмер уже известен этот факт, но та изумленно посмотрела на девушку.
— В Борне? Откуда вам это известно?
— Все в округе знают об этом, — незамедлительно сообщила Одетта. — Его отец жил на Норт-стрит. А крещен он был в Эбби Черч, церкви аббатства.
— Я понятия не имела об этом, — призналась леди Валмер. — Когда приеду в Париж, я обязательно скажу ему, что мне нравится его родной город.
У Одетты мелькнула мысль, будто леди Валмер обрадовалась случаю привлечь внимание великого человека.
Никто из жителей этой части Линкольншира не мог оставаться в неведении относительно Чарлза Ворта, которому удалось возвратить семье доброе имя.
Подумать только, удалось после того, как его отец, обыкновенный стряпчий в ближайшей деревушке Ходлингем, обанкротился и бросил жену и детей на произвол судьбы!
История об успехах Чарлза Ворта стала расхожей не только в городке, но и в окрестных деревнях.
Так что последние несколько лет редко кто из гостей в доме Одетты не говорил об успехах молодого Ворта, ставшего самым лучшим в мире модельером.
Некоторые дамы почтенного возраста были ошеломлены его карьерой.
— Это безнравственно, и по-другому я назвать это не могу! — сказала одна из них матери Одетты, когда стали распространяться слухи, будто Ворт лично примеряет платья на императрицу Евгению и на других парижских красавиц.
— Должна признаться, все это весьма необычно, — мягко сказала миссис Чарлвуд.
— Говорят, он берет никак не меньше ста фунтов за платье, миссис Чарлвуд. Да это же верх неприличия для любой женщины, тратить так много денег на наряды, будь она хоть сама императрица!
Мать Одетты склонялась к этому утверждению.
Но Одетта истории о дивных платьях неземной красоты, которые создавал Ворт для французских дам, воспринимала не иначе как великое чудо.
По мере взросления она одевала героинь своих сказок, золушек, ставших принцессами, в платья от Ворта, сшитые из великолепных тканей, которым, как потом стало известно обитателям Борна, отдавал предпочтение Ворт.
Тюль, шелк, атлас и парча — эти слова в устах людей звучали как поэзия.
Первый раз в жизни местные дамы критически взглянули на свои наряды из муара, бархата и тяжелой шерсти.
Казалось, Чарлз Ворт незримо присутствует у каждого на языке при покупке яиц у торговца на рынке или нескольких ярдов ленты у галантерейщика.
Не было ничего удивительного в том, что его личность будоражила воображение обывателей, — ведь в Борне никогда ничего сенсационного не происходило.
Это был тихий, сонный городишко, в котором отсутствовало что-либо примечательное, кроме водяной мельницы да церкви аббатства Святых Петра и Павла, где когда-то крестили Ворта.
Люди, жившие в Борне, из поколения в поколение занимались преимущественно одним и тем же ремеслом.
Успех Ворта представлялся Одетте одной из сказочных историй, которые она сочиняла.
А все началось с того дня, когда отец бросил семью.
Мать юного Чарлза, Фредерика, нашла место экономки.
Должно быть, ею руководила сама судьба, когда она решила, что ее сын должен стать учеником лондонского драпировщика.
Всем борнским дамам было известно, что он заработал деньги на поездку в Лондон, смастерив для них пасхальные шляпки.
Одетта даже пыталась разузнать, как они выглядели, но никто этого не ведал.
Рассказывали и пересказывали, как он добрался до Лондона, нашел место ученика в драпировочной мастерской Свана и Эдгара, как в течение нескольких лет после долгого рабочего дня засыпал там же под прилавком.
Одетта сопереживала ему.
Она испытывала почти физическую боль, думая о страданиях и лишениях, доставшихся ему в ранней юности.
Особенно ей импонировал тот период его жизни, когда он решил поехать в Париж, поскольку все ткани приходили из Франции.
Хотя юный Ворт берег каждое пенни и ходил голодный, ему все же не удалось скопить достаточную сумму, чтобы оплатить проезд во Францию, поэтому его матери пришлось просить денег у родственников.
Зимой 1845 года, в возрасте двадцати лет, Чарлз Фредерик Ворт сел на пароход, отправлявшийся от причала у Лондонского моста, и окунулся в приключение, которое казалось Одетте таким же увлекательным, как путешествие Язона за Золотым руном.
Поглощенная мыслями о Ворте и его судьбе, она на миг утратила ощущение реальности и очнулась, когда леди Валмер произнесла резким тоном:
— То, что вы сказали о Чарлзе Ворте, Одетта, соответствует истине? Может быть, это очередная ваша сказочка, которые вы так любите сочинять? Мне было бы очень неприятно, если это так.
