Затем последовал выбор драгоценностей, который на этот раз затянулся до бесконечности. Актриса придирчиво перебирала все, что только было в ее «сокровищнице». Мадемуазель Дюпре дюжину раз меняла свое решение и в самый последний момент воскликнула:
— Изумруды! Как я могла про них забыть? Сегодня я надену изумруды.
Иоланда едва успела застегнуть на нежной шее мадемуазель изумрудное ожерелье, как в дверь постучали.
Габриэль Дюпре вздрогнула и заметно побледнела, и Иоланда догадалась, что именно этого визитера она и ждала.
Однако явившийся слуга не принес никакой записки, а лишь передал на словах:
— Месье Жозеф Фуше благодарит мадемуазель за любезное приглашение и прибудет в десять часов.
Иоланда, открывшая слуге дверь, уже собиралась повторить это своей госпоже, но обнаружила, что актриса все прекрасно слышала сама, притаившись за дверью спальни, и теперь, не в силах сдержать своего восторга, захлопала в ладоши.
— Он придет! — воскликнула она с облегчением. — Великолепно! Немедленно предупреди шеф-повара, чтобы сюда подали ужин и пусть проявят все свое мастерство. И чтобы в десять часов стол был накрыт в моем будуаре и было подано самое лучшее вино.
— Я передам мажордому ваши распоряжения, мадемуазель.
Иоланда направилась к выходу, но актриса неожиданно остановила ее:
— Погоди минутку.
Иоланда повиновалась. Мадемуазель Дюпре поколебалась мгновение, а потом многозначительно произнесла:
— Скажи мажордому, что если кто-нибудь из прислуги в этом доме проговорится о моем госте или даже ненароком упомянет его имя, то он будет выброшен отсюда немедленно. Это касается также и тебя. Тебе ясно?
— Да, мадемуазель, — кивнула Иоланда. — Я все это передам мажордому.
Она поспешила удалиться, уверившись в том, что месье Фуше — это другой обожатель очаровательной актрисы, и мадемуазель не хочет, чтобы у нее возникли какие-то проблемы с герцогом. Странно, конечно, что Габриэль вздумала обманывать такого человека, как герцог Илкстон, принимая его соперника в его же доме.
Что бы сказала ее покойная матушка, узнав, что Иоланда вынуждена исполнять распоряжения легкомысленной, даже развратной особы, такой, как мадемуазель Дюпре?
В своих мыслях Иоланда постоянно обращалась к матери. «Да, конечно, это очень неприятно, мама, но, по крайней мере, мы с Питером не должны были просить милостыню, чтобы добраться от Кале до Парижа, и хотя Питер ворчит, что ему надоело носить лакейскую ливрею, он все же хорошо накормлен и даже гарцует на лошади».
Иоланде не доводилось видеться с герцогом после того, как они прибыли в столицу Франции. Но из кратких упоминаний мадемуазель о подарках, полученных от него, Иоланда могла убедиться в его щедрости и великодушии.
В первые же часы после прибытия актриса приняла у себя целую армию портных, шляпных мастеров, заказала огромное количество новых туалетов, и не было никакого сомнения, кто будет оплачивать эти счета.
Вчера же, например, Габриэль Дюпре доставили подарок от герцога — браслет, который, по мнению Иоланды, стоил столько, сколько понадобилось бы им с Питером на жизнь в течение целого года.
«Как может она быть так неблагодарна?» — спрашивала себя Иоланда, возвращаясь в покои мадемуазель.
Войдя в спальню Габриэль Дюпре и не найдя там хозяйки, Иоланда заглянула сквозь приоткрытую дверь в будуар. Там тоже никого не было, и девушке стало любопытно, куда могла подеваться актриса.
Она решила поискать ее и тут заметила, что дверь в смежные апартаменты, которые занимал герцог, не заперта.
Безотчетно Иоланда пересекла спальню и увидела, что Габриэль Дюпре стоит в дальнем углу комнаты. Она то скрещивала руки на груди, то простирала их вперед, как будто репетировала предстоящую ей роль.
Вид покоев герцога произвел на Иоланду ошеломляющее впечатление. Огромная кровать была задрапирована алым шелком, потолок и стены покрывала прекрасная роспись с изображением обнаженных фигур в весьма фривольных позах.
Иоланда уже была готова как-то заявить о своем присутствии и сказать мадемуазель, что все ее распоряжения насчет ужина выполнены, но что-то остановило девушку, и она по-прежнему хранила молчание, замерев на пороге.
Актриса вдруг принялась открывать ящики секретера, доставать оттуда бумаги. Она бегло просматривала их и возвращала обратно.
Неужели мадемуазель Дюпре роется в личных бумагах герцога? Подобная низость не укладывалась в голове Иоланды.
Но так, вероятно, и было, потому что актриса, обыскав два верхних ящика, принялась за третий, который был заперт на замок.
Это ее разозлило, и она с яростью подергала ручку, которая не поддавалась ее усилиям. И тут пленительная и грациозная мадемуазель Дюпре позволила себе выругаться, как уличная торговка.
Только в этот момент Иоланда поняла, что она унижает себя тем, что подсматривает за хозяйкой, и поспешила отойти от двери.
После этого она громко произнесла:
— Мадемуазель! Где вы?
Последовала некоторая пауза, потом Габриэль Дюпре появилась в дверях.
— Что тебе надо? — спросила она раздраженным голосом.
— Я только хотела доложить вам, мадемуазель, что все ваши распоряжения насчет ужина будут исполнены.
— Я в этом не сомневалась.
— Может быть, вам понадобится что-нибудь еще?
Актриса в раздумье наморщила красивый лобик, а потом заявила:
— Какой-нибудь нож или ножницы.
Тут же осознав, что она допустила оплошность, мадемуазель Дюпре поправила себя:
— Впрочем, мне пришла в голову лучшая идея! Подай мне все ключи от наших сундуков. Всю связку целиком.
— Хорошо, мадемуазель.
Иоланда поспешила выполнять поручение хозяйки.
Вернувшись, она увидела, что мадемуазель нетерпеливо постукивает носком туфельки по паркету.
— Как ты нерасторопна, — раздраженно сказала актриса. — Но, впрочем, ладно. Давай ключи. Я не нуждаюсь в твоих услугах ближайшие три часа. Можешь быть свободна. Ты меня поняла?
— Да, конечно, мадемуазель, — кивнула Иоланда. — Я очень вам благодарна. Могу ли я пойти поужинать с мужем?
— Вот это самое правильное решение. Пойди и поешь, — согласилась Габриэль Дюпре. — Пока я не пошлю за тобой, не появляйся здесь. Даю тебе время до половины одиннадцатого.
При этом она взглянула на часы, как будто каждая минута имела большое значение. Впрочем, Иоланда догадалась, что именно к этому часу в особняк должен вернуться герцог.
До глубины души пораженная недостойным поведением актрисы, Иоланда устремилась в ту половину дома, которую занимали слуги, чтобы немедленно поделиться с Питером своими переживаниями.
