— Подмешали… наркотик? — Иоланда едва слышно повторила эти слова. Глаза ее расширились от изумления. — Минуту подождите. Может быть, я кое-что найду, что поможет прояснить нам положение… — взволнованно воскликнула она и принялась искать в спальне странное письмо, которое самолично вручила утром Габриэль Дюпре.
Она заглянула под подушку, куда актриса имела привычку засовывать прочитанные послания, — никакого следа. Она осмотрела секретер, за которым Габриэль сочиняла записку Фуше, и там ничего не нашла.
Иоланда проверила корзинку для ненужных бумаг — вдруг актриса разорвала письмо и бросила туда вместе с конвертом. Опять безуспешно.
Но где-то оно все-таки должно было быть — она была в этом уверена.
Если Габриэль хотела спрятать его от Иоланды, то, конечно, не в одном из шкафов, куда личная горничная госпожи постоянно складывала разбросанные по комнате шелковые чулки, шали и предметы дамского белья.
Она огляделась, представляя себя на месте хозяйки, желающей скрыть что-то и успеть это сделать до прихода герцога.
Вполне возможно, что вначале оно и было спрятано под подушкой и находилось там, пока герцог не покинул комнату. А потом?
Иоланда принялась открывать все ящики в комодах, один за другим, просматривая там бесчисленное множество белья, безделушек, черепаховых гребней и флаконов с духами, но того, что она искала, нигде не было.
Кажется, она заглянула везде, где только можно, перерыла все нижнее белье Габриэль, но все безрезультатно.
Но Иоланда не сомневалась, что то, что она ищет, — здесь, в комнате. Оно не могло никуда деться.
Она обвела комнату пристальным взглядом и обратила внимание на изящный книжный шкафчик розового дерева, подвешенный к стене. В нем красовались несколько маленьких томиков поэзии в дорогих кожаных переплетах.
Книги были выставлены здесь лишь для декорации. Вряд ли актриса брала в руки хоть одну из них с тех пор, как заняла эту спальню. А если и брала, то наверняка не заинтересовалась содержанием этих красивых томиков.
Будто какая-то таинственная сила управляла движениями Иоланды. Девушка решительно вынула из середины два томика и обнаружила за ними предмет своих поисков.
Письмо осталось в том же конверте, в котором было доставлено.
Иоланда мгновенно пробежала глазами несколько строк краткого послания, начертанных уверенным, крупным, явно мужским почерком:
«Давать по две пилюли через каждые четыре часа вплоть до получения дальнейших инструкций».
Сразу догадавшись, что прочитанное ею имеет отношение к герцогу, Иоланда пошарила в конверте и вытащила запавшую в уголок коробочку с пилюлями.
Скорее всего это было сильное снотворное, нечто вроде опия.
Она знала, что слишком уж впечатлительные светские дамы частенько пользуются им, избавляясь от бессонницы.
То, что Иоланда приняла за сахар, брошенный актрисой в чашку герцога, оказалось наркотиком.
Теперь становилось понятно, почему его светлость среди дня уснул крепким сном и его никак не удается разбудить.
С письмом и коробочкой с пилюлями в руке Иоланда вошла в гостиную. Она не нашла там Хоукинса, но дверь в спальню герцога была отворена.
Иоланда осторожно заглянула внутрь и увидела огромную кровать, задернутую алым шелковым покрывалом.
Хоукинс позаботился опустить занавеси, и в комнате царил полумрак. Она разглядела голову герцога, откинутую на подушках. Этот сильный, властный человек, распростертый на кровати в бессознательном состоянии, выглядел сейчас совершенно беспомощным. У девушки от страха сжалось сердце. Неужели Габриэль Дюпре вознамерилась расправиться со своим благодетелем?
И все же — такая теплилась в Иоланде надежда — вряд ли всемогущий министр полиции Фуше станет расправляться с британским вельможей без благословения на то самого Бонапарта.
Если действительно в скором времени начнется война между Францией и Англией, то герцог Илкстон станет весьма ценным пленником — но только живой, а не мертвый.
— Я должна его спасти. Не знаю как… но должна! — мысленно твердила Иоланда.
Хоукинс поспешил ей навстречу. Плотно прикрыв дверь комнаты, где спал герцог, он усадил Иоланду в кресло в гостиной и сам уселся напротив.
— Каковы ваши успехи? — спросил он.
Она отдала ему письмо и коробочку с пилюлями.
— Сегодня утром это было доставлено с приказом отдать лично в руки мадемуазель, — пояснила она.
— От кого?
— От министра полиции. Вчера она ужинала с ним.
— С Фуше?! — ужаснулся Хоукинс.
— Прочтите эту записку… или я переведу для вас с французского.
Но личный слуга герцога сразу уловил зловещий смысл послания.
— Одну пилюлю через каждые четыре часа… О боже! Они собираются держать его в бессознательном состоянии и… значит, каким-то образом удерживать его в Париже. Мы ведь собирались сегодня же уезжать!
— Сегодня?! — не поверила своим ушам Иоланда. Для нее слова камердинера его светлости явились полной неожиданностью.
Хоукинс кивнул.
— Я уже заказал лошадей и экипажи, мадам, и если их не доставят, то наши дела плохи.
— А французы… они… могут не выпустить герцога?
Не отдавая себе отчета, Иоланда в волнении задала этот вопрос по-английски.
— От него потребуется личное распоряжение, но… ведь его светлость спит!
Хоукинс сокрушенно покачал головой.
— Он ведь не военный, а гражданское лицо…
— Бонапарта ничего не остановит… Он поступает так, как ему взбредет на ум. Я видела, как мадемуазель подсыпала ему в кофе наркотик. Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы герцог не получил еще одной дозы.
Иоланда проявила несвойственную ей твердость.
— Я буду на страже, — поклялся Хоукинс. — Но было бы лучше, если каким-нибудь способом нам удалось бы вывезти герцога отсюда.
— Как? — удивилась Иоланда.
— Вам не о чем беспокоиться, мадам, и незачем вмешиваться в эти политические игры. Верните письмо и коробочку туда, где эти вещи хранились. И забудьте то, чему стали свидетельницей.
— Но я хочу содействовать вам! Все же я смогу хотя бы проследить за мадемуазель, помешать ей шпионить за герцогом в пользу месье Фуше.
Иоланда видела, что ее стремление помочь произвело на Хоукинса благоприятное впечатление, но все же он сомневался, не решаясь до конца довериться ей.
— Я, конечно, благодарен вам за ваше участие, мадам, но могу ли я довериться вам полностью? Вы или ваш супруг должны доставить послание по одному адресу.
— Положитесь на нас обоих, — твердо заявила Иоланда.
