— Какой герцог? — спросил Питер.
— Откуда я знаю его имя? Да и какая тебе разница, чью карету ты будешь сопровождать? Но наш будущий хозяин очень знатен, судя по услужливости владельца гостиницы, и очень богат, раз путешествует на собственной яхте. Еще я знаю, что с ним путешествует женщина по имени Габриэль Дюпре, и я обязалась стать ее личной горничной.
— Габриэль Дюпре? — воскликнул Питер. — Я не могу в это поверить.
— Почему? Ты что-нибудь знаешь о ней?
— Она известная актриса. На короткое время она появилась в Королевском театре, и весь Лондон сразу же о ней заговорил. Она прекрасна… просто божественна… О встрече с ней можно только мечтать. Все члены Уайт-клуба ее поклонники.
— А чем же она так уж заворожила вас? Своими талантами?
Питер помедлил немного, прежде чем ответить.
— Не столько сценическим мастерством, сколько своими нарядами.
— А как она была одета?
— На ней не было почти никакой одежды.
— Вот поэтому, вероятно, герцог и решил доставить ее обратно во Францию, чтобы не дразнить уж так английских мужчин, — резонно заметила Иоланда.
— Неужели ты действительно считаешь, что я смогу сыграть роль слуги, сопровождающего карету?
— Постарайся сыграть эту роль хотя бы до того, как мы доберемся до Парижа. Другого способа выбраться отсюда я не знаю.
Тут Иоланда взялась за перо и твердо заявила:
— Пожалуйста, оставь все разговоры, Питер, пока мы не сочиним наши рекомендации. И нам надо прежде всего решить, как мы назовем себя. Мы должны придумать себе французские имена.
— А почему нам не остаться под собственными именами?
— Не глупи, Питер. Герцог ни в коем случае не должен знать, кто мы такие.
— Да, конечно, ты права, — покорно согласился брат.
— Тогда давай немного переделаем фамилию матери и назовемся супругами Латур, — предложила Иоланда. — Только не забудь, братец, что теперь ты должен откликаться на имя Пьер.
Питер с облегчением рассмеялся.
— Какое счастье, что у меня такая разумная сестра. В моей голове после бури в проливе и ограбления не осталось никаких мозгов. А ты все продумала до мелочей. Как же я тебе благодарен!
— Замолчи и лучше принимайся за рекомендацию, — прервала его излияния Иоланда. — Нам надо поторопиться.
Она сама написала себе рекомендацию на имя Иоланды Латур — горничной леди Тивертон — и подписалась своей подлинной подписью.
Было ли это фальшивкой? С одной стороны — да, а с другой — нет.
Питер, в свою очередь, набросал красивым аристократическим почерком на гербовой бумаге рекомендацию своему конюшенному и с усмешкой подписался собственным именем.
Закончив с подписанием документа, он все же с беспокойством спросил сестру:
— Но как я могу спуститься вниз в такой одежде, что на мне сейчас? Разве слуги и господа одеваются одинаково?
— В твоем одеянии надо сделать некоторые перемены. Надо найти самый скромный шейный платок и завязать его по-другому, и воротничок рубашки надо загнуть вниз, чтобы он не упирал в подбородок.
А самое главное, необходимо скромно держаться и выполнять все поручения хозяина незамедлительно, — поучала брата Иоланда.
— Понятно, — грустно кивнул Питер.
Он отогнул, по рекомендации сестры, воротничок рубашки и стал искать в сундуке подходящий шейный платок.
Теперь настало время Иоланде заняться и своей внешностью. К счастью, привыкнув к простой жизни в деревне, она никогда не отдавала дань моде — ни в прическе, ни в украшениях, ни в туалете.
Поэтому превратиться из госпожи в служанку ей не составило никакого труда.
Она убрала со лба ниспадающие на него локоны, пригладила волосы и заколола гребнем, спрятала их под чепчиком, и вот перед ней в зеркале предстало свежее и милое личико служанки.
Платье ее, сшитое из дешевого муслина, вполне соответствовало новому общественному положению Иоланды. И если бы она допустила какой-то промах в своем поведении, никто не упрекнул бы наспех нанятую горничную.
«Наоборот, — подумала она, — мистер Хартли будет счастлив, что в отчаянный для него момент он приобрел нужных слуг с великолепными рекомендациями».
Держа в руках эти две только что написанные бумаги с еще непросохшими чернилами, она вышла в коридор и, к своей радости, увидела, что Питер мгновенно преобразился из столичного денди в обаятельного слугу, полного собственного достоинства и заслуживающего должности у самого знатного вельможи.
Разумеется, в нем чувствовался гонор избалованного женским вниманием молодого мужчины, но это как раз и соответствовало положению слуги его светлости.
Мгновенное преображение брата восхитило Иоланду. Стоило ему лишь немного изменить прическу и по-иному завязать шейный платок, как он сразу же стал другим человеком. И даже в этой скромной внешности он понравился сестре еще больше.
Конечно, его сюртук, выдававший мастерство столичного портного, и дорогие сапоги могли вызвать подозрения у внимательного наблюдателя. Но Питер хотя бы поменял панталоны на бриджи для верховой езды и этим поступком явно доказал, что готов играть роль в задуманном сестрой спектакле.
— Ты потрясающе выглядишь, Питер! — воскликнула Иоланда. — Я знала, что у тебя есть тяга к приключениям. А теперь, когда нас загнали в тупик, ты, я уверена, справишься со всеми препятствиями.
— Как ты сказала, нам обеспечена дорога в Париж и, я надеюсь… — тут Питер ухмыльнулся, — хорошая еда и добрая выпивка.
— Так давай скорее спустимся вниз и убедимся, что мы действительно приняты на работу, — воскликнула Иоланда. — Только не забудь, что я теперь твоя жена.
— Моя жена?! — Брови Питера поползли вверх. — Ты мне не сказала об этом условии.
— Слуги во Франции чаще всего являются супружескими парами. Мне об этом рассказывала мама.
— Тебе лучше знать, — согласился Питер. — Что ж, тогда вперед, мадам Латур. Я надеюсь, что ты будешь себя вести как добропорядочная супруга.
Иоланда состроила брату гримасу, от которой он чуть не расхохотался, а потом, давясь от смеха, они спустились по лестнице и попали чуть ли не в объятия мистера Хартли, с нетерпением поджидающего их.
Иоланда тут же присела в самом почтительном реверансе, чтобы угодить секретарю их нового могущественного хозяина.
Выпрямившись, она протянула мистеру Хартли бумаги.
— Вот наши рекомендации, месье.
Мистер Хартли не обратил на них внимания, как и на нее саму, а уставился на Питера.
— Так это вы Латур? — спросил он, удивленный благородной осанкой и элегантной внешностью Питера.
