Орлена почувствовала, что краснеет.
Она прекрасно знала, что члены Жокейского клуба — особо привилегированные лица на любом ипподроме, и запоздало подумала, что Терри следовало спросить по приезде, не нарушают ли они какие-нибудь правила и не узурпируют ли чьи-то привилегии.
Грум безжалостно повернул лошадей и увел их с незаконно занятого места.
Терри ничего не мог поделать. Он лишь стиснул зубы и держал поводья, пока конюх не отпустил уздечки.
Оглянувшись напоследок, Орлена увидела, что джентльмен плавно направляет свою упряжку на освободившееся место. Его мастерству позавидовал бы любой кучер.
Подстегивая лошадей, Терри поехал прочь, сердито ворча.
— Откуда, черт побери, мне было знать, что оно предназначено для Жокейского клуба? — возмущался он, когда они ехали вдоль холма.
— Ты не мог этого знать, а тот джентльмен мог бы говорить и повежливее, — откликнулась сестра.
— Ты видела его лошадей? — спросил юноша. — Будь я проклят, если не куплю себе таких же — или лучше, — даже если это будет последнее, что я сделаю!
Орлена невольно подумала, что вряд ли какой-нибудь человек, даже Терри, хоть он и красив, сможет соперничать с величавостью — и почти оскорбительным высокомерием — того джентльмена.
Но так как она не имела права портить брату день, девушка сделала все возможное, чтобы успокоить его задетые чувства.
Вскоре, найдя другое место, с которого можно было наблюдать, они и думать забыли об этой неприятности, полностью захваченные скачками.
Как только раздавался крик: «Лошади стартовали!», все, сделавшие ставки, бросались к краям скакового круга. Во всех битком набитых экипажах люди хватались за подзорные трубы и театральные бинокли.
Управляющий ехал верхом и следил, чтобы круг был свободен, стегая хлыстом по плечам любого нарушителя.
Затем, после минутной тишины, поднимался дикий шум: крики, проклятия и радостные возгласы гремели со всех сторон, как только лошади проносились мимо финишного столба.
Ощущая небывалое возбуждение, Орлена поняла, почему Терри хочет выставлять на скачки собственных лошадей.
После окончания последнего забега они вернулись в «Бушель», и, оставив сестру у парадной двери, Терри поехал на двуколке вокруг гостиницы к конюшне.
Теперь, когда спешить было незачем, девушка заметила гравюры с видами скачек, развешенные вокруг большого открытого очага. Быстро заглянув в распахнутую дверь, за которой, очевидно, находился бар, она увидела наготове множество бутылок, словно отель ждал большого наплыва посетителей, когда скачки закончатся.
Орлена поднялась к себе в спальню. Помогая ей переодеться, горничная рассказала девушке много того, что она хотела узнать. И все это Орлена была готова пересказать своему брату, когда встретилась с ним внизу, в их отдельной гостиной.
Он тоже переоделся к обеду и выглядел очень элегантно в вечернем костюме, который носил в Оксфорде.
Только Орлена знала, что все его галстуки обтрепались по краям, а рубахи отчаянно нуждаются в замене.
— Я узнала такие захватывающие вещи! — воскликнула девушка, когда они заказали обед и сели в ожидании перед камином, в котором пылали дрова.
— И какие же? — полюбопытствовал Терри.
— Что это — самая старая гостиница в городе, и именно здесь обычно останавливался Карл II!
— Да, вид у нее достаточно древний, — заметил юноша, оглядывая тяжелый балочный потолок и стенные панели комнаты, потемневшие от старости.
— В погребе он устроил арену для петушиных боев, — продолжала Орлена.
Терри оживился:
— Интересно, сегодня будут бои?
— Надеюсь, нет, — быстро ответила сестра. — По-моему, это ужасная, жестокая забава!
— Такое зрелище определенно не для женщин, — согласился Терри, — но тебе незачем забивать этим голову — ты можешь пойти спать, Орлена.
— Я еще не рассказала самое захватывающее, — заторопилась девушка, пытаясь отвлечь его от петушиных боев. — В этом погребе есть тоннель, который ведет в дом, когда-то принадлежавший Нелл Гвин.
Терри это не заинтересовало, и Орлена пожалела, что упомянула петушиные бои, ибо брат явно думал о них.
Она попыталась заинтересовать его тем, что королева Анна была завсегдатаем скачек Ньюмаркета, и обсудить с ним знаменитый скандал, связанный с жокеем Сэмом Чифни.
Это случилось двадцать лет назад, в 1791 году, когда Чифни ездил на Искейпе — лошади, принадлежащей принцу Уэльскому.
Но девушка поняла, что Терри ее совсем не слушает, и спустя некоторое время погрузилась в молчание.
Поданный обед был очень вкусным, и поскольку оба проголодались, то поели быстро. Как только они закончили, Терри встал из-за стола.
— Я хочу осмотреться и поглядеть, что происходит, — сказал он. — Похоже, здесь становится весело.
Орлена уже давно слышала громкие голоса и взрывы смеха, доносящиеся из других помещений трактира, и подумала сейчас, как счастливо звучат все эти голоса. Видимо, скачки были очень удачными.
Однако Терри не рассказал ей, выиграл он или проиграл. Девушка, разумеется, заподозрила худшее.
— Иди спать, Орлена, — велел теперь брат. — Мы должны выехать ровно в восемь, значит, завтракать придется в семь или в начале восьмого.
— Я не опоздаю, — пообещала девушка. — Спасибо, Терри, что взял меня на скачки. Было очень интересно.
— В следующий раз мы приедем с шиком, — улыбнулся юноша.
В нетерпеливом предвкушении он вышел из гостиной, и Орлена осталась одна.
Она немного посидела, глядя в огонь, затем подумала, что Терри прав, и ей лучше всего пойти спать.
Шум и смех между тем усилились и показались почти оглушительными, когда официанты открыли дверь, чтобы убрать со стола. У Орлены невольно возникла мысль, что мужчины гораздо веселей проводят время, чем женщины.
Она нисколько не сомневалась, что Терри вскоре подружится с другими джентльменами — постояльцами «Бушеля», и, возможно, его надежда осуществится, и он попадет на петушиные бои.
Хотя Орлена ненавидела саму идею таких боев, она понимала, что это одна из забав, которыми интересуются большинство азартных игроков.
В маленькой гостиной стало довольно жарко. Девушка отдернула занавески, чтобы открыть окно, и обнаружила, что смотрит на сад позади гостиницы.
Она распахнула оконную створку с ромбовидным переплетом, и в комнату пахнуло жасмином. Из незанавешенных окон лился свет, под цветущими плодовыми деревьями виднелись золотые россыпи нарциссов.
Все здесь зацвело намного раньше, чем на севере, и Орлене вдруг страстно захотелось ближе посмотреть на цветы и вдохнуть их аромат.
