Ее новому другу казалось, что она принадлежит не реальной жизни, а морской стихии. И поэтому, может быть, он не станет вдаваться в подробности ее земного существования? Может быть, ему это вовсе и не интересно?
В тот вечер обед превратился в весьма неприятную процедуру, во время которой принц Иниго не переставал чванливо восхвалять свои достоинства.
Алдрина понимала, что он пытается произвести впечатление человека чрезвычайно значительного и важного.
Самое неприятное, что он не переставал смотреть на нее тем самым тяжелым взглядом, который ей так не нравился.
Из-за этого взгляда и всех абсолютно лишних разговоров она никак не могла сосредоточиться на еде.
Перед обедом Иниго заказал еще одну бутылку шампанского и большую часть ее выпил сам. Это, конечно, не могло не иметь последствий.
Едва все трое вошли в столовую, он громогласно заявил:
— Поскольку я обедаю не с одной, а сразу с двумя прекрасными дамами, я позволю себе усесться между ними!
С этими словами он устроился во главе стола.
Это было место, которое с самого начала пребывания на вилле, естественно, занимала Алдрина.
Принц взял на себя обязанность отдавать распоряжения слугам.
Нарушая все правила приличия, разговаривал он только с Алдриной, словно подчеркивая, что присутствие баронессы не имеет ни малейшего значения.
Казалось, его нисколько не волновало то обстоятельство, что «прекрасные дамы», как он изволил их величать, вовсе не желают разговаривать с ним и на протяжении всего обеда просто молчат.
Впрочем, они и не имели возможности говорить, так как все время, пока длилась трапеза, говорил Иниго — не умолкая, не давая никому вставить ни слова.
Едва обед закончился, Алдрина встала из-за стола и направилась к двери.
Принц готов был следовать за ней, однако остановился, чтобы приказать слуге принести ему стаканчик бренди.
Девушка поняла, что не может упустить такую возможность.
— Скажи его королевскому высочеству, что я поднялась к себе и намерена лечь спать, — попросила она Софи, а сама почти бегом направилась в гостиную, и оттуда, через хорошо знакомое ей французское окно — в сад и дальше вниз, по извилистой дорожке, ведущей к пляжу.
Девушка прекрасно знала расположение дома и понимала, что, когда принц из столовой дойдет до гостиной, она уже скроется из виду.
Ну а уж добежав до пляжа, она и подавно окажется в полной безопасности.
Конечно, она придет на условленное место слишком рано и ей придется довольно долго ждать Джуро, зато никто не сможет помешать ей выйти из дома.
Принц вряд ли попытается начать погоню — ведь ему передадут, что она отправилась спать.
— Я свободна! — с радостью сказала она себе.
Идти на каблуках было неудобно. Алдрина сняла туфли и пошла по песку в одних тонких чулках.
Ступням передавалось живое тепло прогретого за день песка.
Воздух уже начал остывать, дневная жара уступала место вечерней прохладе, о тишина вокруг нарушалась лишь тихим плеском волн на мелководье.
Алдрина шла и шла, раздумывая о том, сколько ей придется дожидаться Джуро.
Внезапно она вздрогнула, увидев на обычном месте их встреч лодку.
Она заметила ее не сразу, потому что паруса не было.
Девушка пошла быстрее и вскоре увидела, что в лодке, кроме Джуро, сидят еще двое мужчин.
Джуро поднялся и всматривался в даль, словно он заранее знал, что она появится раньше, чем они договаривались.
Алдрина, взволнованная и разгоряченная, с трудом сдерживалась, чтобы не побежать и не броситься ему на шею.
Но все же она заставила себя двигаться не спеша.
Глаза девушки, впрочем, намного опередили ее; она не отрываясь смотрела на молодого человека. Казалось, он стал еще красивее, чем запомнился ей вчера утром.
Когда Алдрина наконец подошла вплотную, Джуро тихо произнес:
— Вы пришли! А я, честно говоря, боялся, что вы передумаете!
— Неужели я могла решиться на такую глупость? — удивилась Алдрина. — Вы же знаете, как я мечтаю побывать на цыганском празднике.
Глаза молодого человека блеснули неожиданной искрой, словно он ожидал от нее других слов.
Затем, помолчав, он проговорил:
— Хочу надеяться, что вы не разочаруетесь, тем более что я привез с собой цыганский костюм. Думаю, вам он должен понравиться.
Алдрине хотелось ответить, что ей понравится все что угодно, лишь бы он взял ее с собой на праздник. Однако она решила, что это может прозвучать навязчиво, и потому только благодарно улыбнулась в ответ.
Вдруг, вспомнив, что кроме ее героя существует и мир вокруг, девушка перевела взгляд на лодку.
Двое гребцов вытащили ее на берег, и Джуро помог своей гостье войти в лодку, не замочив ног.
Потом он и сам запрыгнул на борт, а гребцы столкнули лодку в море и сели на весла.
Только сейчас Алдрина обнаружила, что недалеко в море их ожидает яхта.
Она не заметила ее, пока шла по пляжу.
Лодка неслась прямо к яхте, и девушка поинтересовалась:
— Так это ваша яхта?
— Да, — коротко ответил ее спутник и, немного помолчав, добавил: — Я просто решил, что она окажется хорошим местом, где можно переодеться. Я ведь уже говорил, что нам придется замаскироваться как следует, иначе цыгане нас узнают и решат, что мы явились шпионить за ними.
Все это время они говорили по-английски, чтобы гребцы не поняли, о чем идет речь.
Потом воцарилось молчание. В полной тишине они подплыли к яхте.
Алдрина ловко взобралась на борт и залюбовалась красотой и изяществом этого судна, совсем небольшого по размерам.
Многочисленные медные детали, украшавшие яхту, блестели так, словно команда только и занималась тем, что драила их.
Гостью провели через салон и далее вниз, по узкой крутой лесенке. Она оказалась в небольшой, но чрезвычайно симпатичной каюте. Стены в ней были выкрашены белой краской, а шторы и ковер на полу создавали изысканную, мягкую розовую гамму.
Не оставалось сомнений: эта каюта предназначена исключительно для дамского взгляда.
Конечно, несмотря на молодость и неопытность, Алдрина не могла не задуматься, сколько же прекрасных женских глаз смотрели на изысканное убранство этой яхты до нее, и сколько их проводило ночи вот на этой удобной кровати, застеленной дорогим покрывалом.
Тут она заметила, что на кровати лежит костюм.
Рассмотрев его внимательно, девушка поняла, что любезный и предупредительный хозяин действительно снабдил ее всем необходимым, чтобы она могла предстать истинной цыганкой.
