«Будет ему наука, — думала она. — Сам виноват, надо было не зевать».
Сама же Давина хотя и была полностью занята Говардом, то и дело украдкой посматривала на Чарльза.
Его глаза казались почти черными, желваки играли на скулах. «Похоже, он чем-то возмущен», — подумала она. Но уже в следующее мгновение в голову ей пришла другая мысль, от которой ее сердце с надеждой затрепетало. «А что, если лорд Дэлвертон ревнует?»
О, как это было бы чудесно!
Но она тут же одернула себя, решив, что слишком расфантазировалась, вообразив, будто может очаровать такого человека, как лорд Дэлвертон. Он ведь наверняка считает ее неинтересной и назойливой, иначе не смотрел бы на нее так мрачно.
Когда дворецкий убрал со стола тарелки, лорд Шелфорд снова заговорил о недавней серии грабежей.
— И они действительно учащаются, — соглашался Чарльз. — Я теперь каждый раз, когда куда-нибудь собираюсь, беру с собой револьвер.
— Я слышал, напали даже на священника, который возвращался домой от одного из прихожан, — сказал лорд Шелфорд. — Беднягу избили. Хотя он и не думал сопротивляться! Но чего еще можно ожидать от этих цыган? У них нет ни капли уважения к служителям церкви!
После этих слов Говард впервые отвернулся от Давины.
— А кто сказал, что это цыгане? — спросил он. — Не знаю, почему всегда во всем винят цыган. Не все же они разбойники!
— Не знаю, разбойники они или нет, — жарко возразил лорд Шелфорд. — Мне ни разу не приходилось ни встречаться, ни разговаривать с ними, но, как говорится, дыма без огня не бывает. Все они лживы и нечисты на руку.
— Нельзя так обобщать, лорд Шелфорд, — возразил Говард.
Чарльз поддержал его.
— Мне кажется, мы не должны предвзято относиться к этим людям только потому, что они живут вне нашего общества.
— Вне наших законов! — презрительно фыркнул лорд Шелфорд.
Ответ Чарльза был простым:
— У них свои законы.
— Действительно, — вставил свое слово Говард. — А еще у них очень интересные обычаи, предания, которые они передают из поколения в поколение, музыка, от которой хочется забыть обо всем на свете.
— В это я могу поверить, — сухо ответил лорд Шелфорд.
— И костюмы у них очень яркие, — рассеянно вздохнула тетя Сара.
Джентльмены на какое-то время вежливо замолчали, потом продолжили беседу.
Давина ничего не могла с собой поделать. И глаза, и уши ее были постоянно обращены к лорду Дэлвертону. Его же глаза горели огнем, когда он отстаивал право цыган жить так, как они привыкли. Она и представить себе не могла, что в его груди бьется такое страстное сердце, ведь он показался ей таким сдержанным, даже строгим.
В голове ее промелькнула волнующая мысль: каково оказаться объектом такой страсти?
Она перевела взгляд на его брата, Говарда. Давина должна была признать, что Говард весьма приятен в общении и красив. По сравнению со своим братом, он казался почти мальчишкой.
Всякий раз, когда он, как ему казалось, произносил какую-то удачную фразу, его взгляд тут же устремлялся на Давину, будто он хотел понять, какое впечатление на нее произвели его слова.
Один или два раза он даже подмигнул ей. От этого она почему-то покраснела.
Парфитт обошел стол, заново наполняя бокалы. У тети Сары начали розоветь щеки и нос. Давина выпила совсем немного, однако у нее уже слегка кружилась голова. День выдался теплым, но лорд Шелфорд все равно распорядился зажечь камин в столовой, поскольку вечерами часто бывало прохладно.
В помещении становилось душно. Давина посмотрела на ряд стеклянных дверей, выходящих на террасу. Шторы еще не были опущены, но все двери уже были плотно закрыты. Может быть, одну стоит открыть, чтобы впустить свежий воздух?
— Мне кажется, мы слишком много говорим о правах этих людей, — начал лорд Шелфорд, когда его прервал пронзительный крик Давины.
Чарльз вскочил на ноги, когда Давина, дрожа всем телом, поднялась со стула.
— Боже правый, сударыня, что случилось? — воскликнул он.
Давина подняла на него остекленевшие от ужаса глаза и стала оседать на пол. Чарльз оказался рядом в ту же секунду. Двигался он так быстро, что и Говард, и лорд Шелфорд даже не успели понять, что произошло.
Чарльз поднял Давину на руки и отнес на кушетку рядом с камином.
— Кто-нибудь, принесите воды! — крикнул он.
Тетя Сара, бледная, с широко раскрытыми глазами, налила в стакан воды из кувшина и бросилась к кушетке. Чарльз взял из ее рук стакан и поднес к губам Давины.
— Пейте, моя доро... пейте, Давина, — сказал он.
Когда Давина послушно приложила губы к стакану, их глаза встретились. Было видно, что Чарльз встревожен не на шутку. Он поднял руку, чтобы убрать волосы с ее лба, но тут же одернул себя и отошел в сторону, когда рядом с кушеткой опустился на колени лорд Шелфорд.
— Что, девочка моя? Что ты увидела?
Давина закрыла глаза, по ее телу прошла судорога.
— Там было... лицо. За дверью. Широко раскрытые глаза и белые всклокоченные волосы. Это был призрак! Я уверена, это был призрак!
— Успокойся, дорогая, — лорд Шелфорд погладил ее по руке. — О каком призраке ты говоришь?
— Призрак... Эвелин Фэлк.
Лорд Шелфорд нахмурился.
— Вот почему я не хотел, чтобы ты слышала эти рассказы. У тебя слишком яркое воображение, девочка моя.
— Но я действительно видела лицо! — воскликнула Давина.
— Лорд Шелфорд, — сказал Чарльз. — Позвольте мне выйти и осмотреть двор. Я думаю, после этого мы сможем забыть о... «призраке».
— Хорошая идея, — кивнул лорд Шелфорд. — Я прикажу принести фонарь.
Когда слуга принес фонарь, Чарльз вышел во двор. Давина села на кушетке и выпила еще воды. Она была бледна и дрожала, но наотрез отказалась идти к себе, пока не вернется лорд Дэлвертон.
Лорд Шелфорд звонком вызвал Джесс и попросил принести для мисс шаль. Говард настоял на том, что сам укутает ее плечи шалью. В ответ Давина лишь слабо улыбнулась, но ничего не сказала.
Чарльз вернулся через двадцать минут. У него были мокрые волосы, одна прядь прилипла ко лбу.
— Я никого не видел, — сказал он.
Лорд Шелфорд уже открыл было рот, чтобы произнести что-то вроде «ну вот, я же говорил!», но Чарльз остановил его взмахом руки.
— Однако рядом с дверью на мокрой земле я обнаружил следы. Там действительно кто-то был.
Говард присвистнул.
— И кто же это мог быть?
— Понятно, кто! — вскричал лорд Шелфорд. — Несомненно, один из грабителей!
