Глава 4
Парижская выставка организована в честь столетия Французской революции, — прочла Ванда.
Она читала вслух брошюру, которую вчера вечером нашла у себя в номере. Она прочла ее от корки до корки, потом — снова, когда оделась, и теперь опять перечитывала ее за завтраком.
Девушка настаивала, чтобы они завтракали не в зале ресторана, а в открытом кафе, заявив, что так они смогут «понаблюдать за жизнью Парижа».
Роберт же не мог отделаться от мысли, что она просто не хотела пропустить момент появления Пьеро.
— Тут множество музеев и выставок, — продолжала зачитывать она, — но самая зрелищная из всех — Эйфелева башня, построенная Густавом Эйфелем. Она имеет триста метров в высоту и является самым высоким сооружением в мире. Ее освещают десять тысяч газовых ламп, а два мощных прожектора на вершине бросают свои лучи на раскинувшийся у подножия башни Париж... Я вчера вечером сидела у окна и смотрела на нее, — добавила она, опуская буклет. — Из-за всех этих мерцающих огней ее видно даже отсюда. Я с нетерпением жду, когда же мы отправимся осматривать ее.
— Мы обязательно поедем, как только ты позавтракаешь, — отвечал Роберт, — Но это будет не скоро, потому что ты больше читаешь, чем ешь!
Она положила буклет и быстро принялась за еду.
— И не нужно притворяться, что тебе самому не хочется увидеть ее поближе, — сказала она. — Ты тоже смотрел на нее из окна.
— Нет, не смотрел.
— Нет, смотрел! Я выходила на балкон и видела тебя у окна.
— Это уникальное сооружение, — оправдывался он. — Конечно, я посмотрел на него, из интереса.
Ванда тихо хихикнула, но он сделал вид, что не услышал.
Спустя мгновение, бросив на нее взгляд, он с удивлением заметил, что она поднимается со своего места с радостной улыбкой. Обернувшись, Роберт увидел, как к ним, протянув руки к Ванде, спешит Пьеро. За ним следует еще один красивый молодой человек приблизительно такого же возраста.
— Синьора! — воскликнул Пьеро, покрывая руку Ванды поцелуями. — Как я рад снова видеть вас! Вы всю ночь снились мне, и я столько рассказывал о вас моему другу Франсуа, что он изъявил желание прийти сюда вместе со мной и убедиться, что я не преувеличиваю!
Оказалось, что Франсуа — старший сын графа Гилберта де Фонтеллака, с которым они встречались вчера вечером. Он с глубоким уважением поприветствовал Роберта.
— Мы уже встречались, когда вы навещали моих родителей, — сказал он, — и для меня большая честь снова встретиться с вами.
Проявив положенную учтивость, он повернулся к Ванде.
— Мой друг Пьеро весь вечер говорил о прекрасной леди, которую он вчера повстречал, и я тоже хочу с вами познакомиться, — с энтузиазмом произнес он и тоже принялся целовать Ванде руки.
Душа Роберта застонала при виде этой картины.
Тем временем молодые люди пододвинули стулья, сели за их столик и тут же принялись строить планы по поводу предстоящего дня.
— Вам столько предстоит увидеть здесь, — с жаром произнес Франсуа, — и мы с удовольствием вам все покажем.
—Тогда, пожалуй, нам следует отправиться немедленно, — предложил Роберт.
— Вы можете не ехать, если вам не хочется, — быстро сказал Пьеро. — Возможно, у вас есть старые друзья, которых вы хотели бы навестить. Поверьте, вы без опасений можете оставить синьору на нас как на опытных провожатых. Мы с удовольствием позаботимся о ней.
Роберт, оглядев говорившего, криво усмехнулся.
—Я так не думаю, — ответил он.
— Право, нет нужды беспокоить тебя, если ты хочешь заняться чем-то другим, — ласково сказала Ванда.
— Но тогда я не увижу Эйфелеву башню, — ответил он ей. — А я мечтаю об этом и ни за что на свете не пропущу этой экскурсии. Я ясно излагаю?
— Более чем, — ответила Ванда, скорчив гримасу.
— Прекрасно! — поставил он точку и на ухо, щекоча дыханием ее кожу, добавил: — Если ты хоть на мгновение допускаешь, что я оставлю тебя в обществе этой парочки пустоголовых болванов, ты сильно ошибаешься.
Ванда повернула голову и посмотрела ему прямо в глаза. Она все еще чувствовала его дыхание, но теперь уже на губах. На мгновение она замерла от удовольствия, а затем с иронией переспросила:
— В самом деле?
—Да, — твердо ответил он. — Так что, мадам, ведите себя пристойно!
— У меня, как я понимаю, нет иного выхода, не так ли? — спросила она.
— Я рад, что ты это понимаешь. Ну а теперь едем?
— Теперь уже нет смысла, раз ты вознамерился испортить мне все удовольствие.
— Наоборот, Эйфелева башня — сооружение с глубоким смыслом, и ты получишь огромное удовольствие, карабкаясь вверх по ее ступеням.
Она бросила на него испепеляющий взгляд, но не стала перечить дальше, поскольку знала массу способов добиться своего.
Это был чудный летний день. Они вчетвером сели в открытую коляску и проехали две мили до башни. Издали, на фоне неба, она казалась тонкой и ажурной, как замысловатая паутина.
Когда они уже стояли под огромными арками, глядя вверх, Ванда спросила:
— Как же мы заберемся туда?
— Пешком, — ответил Роберт. — Лифты еще не работают.
— Большинство из них не работает, — поправил его Франсуа. — Но один уже работает. Следуйте за мной.
Он повел их к одной из опор башни, где находились лифты, и они стали в очередь. В такое раннее время она была еще довольно короткой, и вскоре двери лифта открылись. Ванда с нетерпением смотрела, как люди, стоявшие впереди, заходят в него. В последний момент Роберт схватил ее за руку и втащил в лифт вслед за собой. Двери закрылись, и они взмыли вверх, оставив Пьеро и Франсуа внизу.
— Ты специально так сделал! — упрекнула она друга. — И не вздумай отрицать!
—Я не только не отрицаю, но и горжусь этим! Если бы мне и дальше пришлось выслушивать этих простофиль, я бы наверняка сделал что-нибудь ужасное.
— Не нужно называть их простофилями только потому, что они восхищаются мной.
Роберт улыбнулся ей, но улыбка вышла какой-то кисло-обеспокоенной.
— Но тебе же не нужно их восхищение, Ванда!
Она посмотрела на него, склонив голову набок.
— Я не говорила, что оно мне нужно, но мне это приятно.
—А что произойдет, когда пора будет спуститься на землю?
—Я не думаю, что мы когда-нибудь спустимся на нее, — вздохнула она, посмотрев вниз и тем самым невольно изменив смысл произнесенной Робертом фразы.
— Может, ты и права, — проговорил он так тихо, что она не расслышала.
— Что ты сказал?
