— Так скоро?!
— Разве тебе не хочется исследовать новые угодья и сразить своей красотой еще какое-нибудь стадо кавалеров?
—Я еще не покончила с Парижем, — ответила она, дразня графа.
—Да ладно! Перед нами вся Европа. Подумай, сколько новых завоеваний впереди!
— Это правда, — согласилась она, с озорством глядя на него. — Но ты уверен, что сможешь выдержать подобное напряжение?
Раздался стон отчаяния, и после короткой паузы он ответил:
— Нет, не уверен. Клянусь, жизнь с пятью сестрами, как ни странно, не подготовила меня к таким испытаниям. Я и представить себе не мог, что быть братом так утомительно. Интересно, чему еще ты научишь меня до конца нашего путешествия?
— Может, это ты научишь меня чему-то, — задумчиво произнесла она.
— Мне не верится, что я могу тебя чему-либо научить. Ты оказываешься хозяйкой положения в любой ситуации.
— Не забывай, что я достаточно долго была хозяйкой в доме отца.
— Это не то, что я хотел... — Он замолчал, смущенно рассмеявшись. — Ладно, не имеет значения. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — ответила она с улыбкой и скрылась в своем номере.
Спустя полчаса, когда она уже переоделась и сидела перед зеркалом, а камеристка расчесывала ей волосы, послышался стук в дверь. Горничная отеля принесла плащ, который Ванда оставила в замке.
— Это доставил молодой джентльмен, который не захотел назвать себя, — объяснила она.
У себя в номере Роберт услышал, как открылась соседняя дверь и чей-то голос что-то произнес. Но когда он надел халат и выглянул в коридор, там уже никого не было. Нахмурившись, он закрыл дверь и вернулся в постель.
Роберт уже спокойно засыпал, когда тишину нарушили странные звуки, доносившиеся с улицы.
— Bella signora — lamiabellissima...
[11] — пел кто-то легким тенорком, разносившимся в ночной тиши. Пение было вполне приятным, но едва ли его хотелось слушать в столь поздний час уставшему человеку.
Роберт со стоном поднялся, открыл окно и выглянул в сад отеля. Как он и опасался, на траве прямо под окнами Ванды стоял Пьеро. Воздев вверх руки и запрокинув голову, он с упоением выводил:
—Amore-amore...
[12]
— Какого черта вы тут делаете? — спросил его Роберт.
— Я сообщаю миру о своей любви, — радостно ответил Пьеро.
—То есть мешаете людям спать. Ради всего святого, замолчите!
— Мою любовь невозможно заставить молчать, — закричал Пьеро. — Она взывает к небесам!
—Лучше ей этого не делать, — грозно предупредил Роберт. — Как вы смеете выставлять на посмешище мою сестру?!
— Она простит меня!
— Нет, если в дело вмешаюсь я.
Роберт услышал, как справа от него открывается окно; затем на балконе появилась Ванда, одетая в персиковый атласный халат, который был ей очень к лицу. Черные волосы струились до самой талии. Роберт никогда не видел ее с распущенными волосами.
—Amore
[13], — воскликнул Пьеро, — как вы прекрасны! Именно такой я вас и видел во сне!
—Черта с два ты видел! — взревел Роберт.
— Вам уже передали плащ?
—Да, спасибо.
— Как может ваш брат-варвар быть таким жестоким и невнимательным к вашему комфорту?!
—Я и сама иногда удивляюсь, — вздохнула Ванда.
— Ванда, немедленно зайди в номер, — потребовал Роберт.
— Почему?
— Потому что тебе не следует тут находиться.
— Но это же касается меня! Впрочем, и твоей варварской черствости тоже.
Роберт стиснул зубы.
— Прошу тебя немедленно удалиться. Женщине неприлично участвовать в подобных сценах, — не отступал он от своего.
— Но это будет несправедливо по отношению к Пьеро. Он ведь так старался!
К ужасу Роберта оказалось, что итальянец пришел не один. Из тени вышли еще три человека и заняли места на газоне. Послышалось бренчание струн, звуки флейты и аккордеона.
— О нет! — простонал Роберт.
Он с раздражением заметил, что Ванда склонилась над перилами балкона, демонстрируя, как ей нравится это представление.
Пьеро опустился на одно колено и снова запел:
— La bella mia piccina...
[14]
— Ванда! — позвал Роберт.
— Тихо, — отозвалась она. — Я слушаю!
— Ты понимаешь, что это неприлично?!
— Какое это имеет значение? —Amore del mia cuore...
[15]
— Что это он говорит?
— Он говорит, что я любовь его сердца. Ну разве это не романтично?!
— Это полная чушь и ерунда.
— Прекрати брюзжать.
— Ванда, я пытаюсь уснуть!
— Ну так иди в номер и закрой окно. Он же не для тебя поет! — Она игриво помахала рукой певцу.
Роберт мог только с возмущением наблюдать за этим и думать про себя, что у этой девушки, кажется, совсем нет уважения к приличиям.
— Cuore del mio cuore...
[16] — заливался Пьеро.
Граф, окончательно потеряв терпение, решил, что пора действовать, иначе из-за этого идиота их выселят из отеля. Он развернулся и скрылся в комнате.
Пьеро только вошел в раж. В его голосе зазвенел триумф, когда он заметил, что Роберт ретировался. Приободрившись, он успешно взял какую-то очень высокую ноту.
Но это был последний миг его славы. Пение захлебнулось на полуслове, будто певца окатили водой.
После этого окрестности вновь погрузились в ночную тишину.
Глава 6
На следующее утро Ванда предпочла завтракать в своей комнате. Не дождавшись ее в ресторане, Роберт зашел к ней узнать, в чем дело.
Он вынужден был признать, что она восхитительно смотрелась в алькове у окна. Солнце, заливающее комнату, искрилось в ее иссиня-черных волосах. А платье из мягкой тонкой шерсти нежного золотисто-коричневого цвета идеально ей шло. Какое-то мгновение он не мог вымолвить ни слова от восхищения, но, справившись с собой, ворчливо сказал:
