Евгения должна была присутствовать и исполнять обязанности хозяйки. Она наливала чай, предлагала сэндвичи, слабо улыбалась и вежливо выслушивала болтовню леди Уоллинг.
Как она ни старалась, но с каждым визитом леди Уоллинг раздражала ее все больше. Вскоре она стала подозревать, что леди Уоллинг в курсе их отношений с маркизом.
— Ходят слухи, что у вас нет никакой жены, милорд, — сказала она однажды за чашкой чая, невинно хлопая глазами. — Вы действительно прячете ее ото всех. В обществе подумают, что вы ее стыдитесь!
— Пусть думают, что им заблагорассудится, — пожал плечами маркиз. — Мы с женой не питаем интереса к светской жизни.
— Тогда мне особенно льстит, что вы принимаете меня в своем семейном кругу, милорд. Я этому очень рада, потому что уже привыкла наслаждаться вашим гостеприимством, выезжая на прогулки верхом.
Евгения не могла больше сдерживаться.
— Да вы, леди Уоллинг, кажется, привыкли считать нас настоящей чайной лавкой.
Маркиз вдруг замер в своем кресле, а леди Уоллинг заметно оскорбилась.
— Может, я и не самый желанный гость для вас, миледи, — прошипела она, — но в других домах меня принимают с удовольствием.
Евгения покраснела. Может, леди Уоллинг всего лишь имела в виду, что она действительно желанный гость в других домах округи. А может, давала понять Евгении, что ее посещения Бакбери желанны прежде всего для маркиза и не столь важно, что при этом думает его жена.
Подозрения Евгении по поводу леди Уоллинг ежедневно подогревала Бриджит, которая не упускала возможности подчеркнуть, что гостья слишком зачастила в их дом.
В тот самый день, когда Евгения, взволнованная состоявшимся в гостиной разговором, вернулась в свою комнату, Бриджит посмотрела на хозяйку таким взглядом, каким повар оценивает, достаточно ли курица жирна, чтобы ее зарезать.
— С вами все в порядке, миледи? — осторожно спросила она.
— Нет. Не в порядке. Этот дом становится для меня тюрьмой! Как бы я хотела отсюда вырваться!
Бриджит глубоко вздохнула.
— Почему бы нам с вами не прокатиться в «Парагон», миледи? — неожиданно предложила она. — Вам всегда было там хорошо и спокойно.
— «Парагон»? — равнодушно повторила Евгения. — Хорошо. Почему бы и нет? Там всегда было просто божественно.
— Конечно, божественно, миледи. Отдохните, пока я соберу все необходимое...
Евгения подняла голову.
— Необходимое?
— Немного еды, если мы вдруг проголодаемся, фонарь, если вдруг задержимся и придется ехать назад в темноте. И мне нужно сказать... чтобы запрягли двуколку.
— Да, — подумав, согласилась Евгения, — займись всем этим, Бриджит, и поедем. Я уверена, мне действительно станет лучше в «Парагоне».
Спустя полчаса они вдвоем отправились в путь.
Странно, но у Евгении действительно резко улучшилось настроение, когда вдали показался «Парагон». Конечно, дом выглядел слегка заброшенным — он был закрыт, пока мать путешествовала. Но он по-прежнему олицетворял самые счастливые моменты в ее жизни.
К удивлению Евгении, ключа на привычном месте под камнем не оказалось. Должно быть, мать так спешила с отъездом, что забыла положить его в условленное место.
— Заходите, — предложила ей Бриджит, — я пока привяжу двуколку.
Окна дома были прикрыты ставнями, мебель внутри — чехлами. И все же в полутьме гостиной Евгения почувствовала, что здесь что-то неладно. В комнате было не настолько холодно, как должно было быть, учитывая время года и то, что здесь никто не живет. У девушки возникло ощущение, что здесь кто-то тайно поселился.
— Цветочек мой!
Евгения резко обернулась на этот до боли знакомый голос.
— Грэгор!
Художник — а это действительно был он — бросился к ее ногам.
— Да, — воскликнул он, — это и правда я, Грэгор Бродоски, который любит вас, мое маленькое сокровище, до безумия. Мое сердце запело в груди, когда я увидел вас здесь.
Евгения переводила потрясенный взгляд с Грэгора на Бриджит, которая, улыбаясь, появилась в дверях.
— Но что... что вы здесь делаете? И почему вы решили признаться в своих чувствах только теперь?
— Как я мог признаться раньше? — простонал он. — Что вы мне писали? Ничего. Что вы мне говорили? Ничего! Вы читали мои письма, совали их куда-то — и все! Я был уверен, что вы любите маркиза. Но теперь я знаю, что вы несчастны. Вы несчастны, потому что любите меня! Теперь я в этом уверен. А поскольку я уверен, я могу ПОТРЕБОВАТЬ, чтобы вы оставили его и уехали со мной!
— Я не могу, — пролепетала Евгения в растерянности. — Я вышла за него замуж!
— Но, цветочек мой, ведь брачные отношения не осуществляются! — прорычал Грэгор.
Евгения ахнула и укоризненно посмотрела на Бриджит.
— Мне пришлось рассказать ему, миледи! — выпалила Бриджит. — Иначе он никогда не осмелился бы приехать за вами! Понимаете, если ваш брак не подтвержден брачными отношениями, вы можете его аннулировать.
— Правда, могу? — Евгения схватилась за голову.
— Да! Едемте со мной, сегодня, сейчас! — настаивал Грэгор. — Мы сбежим в Европу и начнем там новую жизнь. Когда ваш брак будет аннулирован, мы сможем пожениться.
У Евгении закружилась голова. Ей предлагают страсть — страсть и приключения. Это то, о чем она мечтала. И все же, нахмурившись, она задумалась, не в силах решиться.
— Но я не могу так... так низко поступить с маркизом.
Грэгор и Бриджит переглянулись.
— Почему? — требовательно спросила Бриджит. — Если он относится к вам настолько низко, что принимает свою любовницу прямо под самым вашим носом!
Евгения зажмурилась и сделала шаг назад.
— Леди Уоллинг?
— Именно! — Бриджит с триумфом посмотрела на хозяйку. — Их связь длится дольше, чем вы думаете. Так что решайтесь, миледи. Я буду вашей компаньонкой до тех пор, пока... вы не станете свободной и не выйдете замуж за Грэгора. Я позабочусь о вас, можете не беспокоиться.
— Но у меня с собой... ничего нет! — взмолилась Евгения.
Бриджит засмеялась.
— У вас с собой драгоценности, миледи. Я об этом позаботилась. Я привезла их в двуколке, в кожаной сумке.
Евгения выглядела озадаченной.
— Я не думаю, что это правильно, — начала она.
Но Грэгор не дал ей закончить. Он прижал ее к груди и запечатлел страстный поцелуй на ее губах — такой, что она чуть не задохнулась. Ее охватил целый вихрь чувств. Это, вероятно, было тем жаром, который так красочно описывала Бриджит.
Девушка сдалась, спрятав лицо на груди Грэгора. Он подхватил ее на руки и понес к двери. Бриджит поспешила вперед, чтобы отвязать лошадей. Когда колеса двуколки, разбрасывая грязь, завертелись по лесной дороге, небеса разверзлись, и начался проливной дождь с грозой.
