— Прекрасный день для прогулки, мисс Давдейл.
— Да, милорд.
— Надеюсь, ваша матушка здорова?
— Она... у нее легкое недомогание сегодня.
— Мне очень жаль.
— Но сегодня я не одна. Видите, Бриджит идет позади.
Маркиз действительно обернулся, чтобы убедиться в присутствии Бриджит. Дальше они шли молча.
«Он ждет, чтобы я поблагодарила его за подарки», — подумала Евгения.
Она понимала, что должна прямо сейчас выразить ему свою признательность, но чувствовала, что слова как будто застряли у нее в горле. Дело в том, что в душе она вовсе не испытывала какой-либо благодарности. Но чем дольше она продолжала молчать, тем труднее было ей начать этот разговор.
Внезапно Евгения остановилась. Она стояла, опустив глаза на гравийную дорожку аллеи. Бриджит прошла еще шагов десять и с облегчением опустилась на скамейку. Маркиз тоже остановился, явно озадаченный.
— У меня... в муфте лежит письмо для вас, — произнесла наконец Евгения.
— В муфте? — переспросил маркиз, подняв бровь.
— Да, — Евгения подняла на него глаза. — В письме я выразила благодарность за ваши подарки, но...
Маркиз поклонился.
— Но? — повторил он.
— Может... вы просто прочтете его? — запинаясь, проговорила Евгения, вынимая письмо из муфты и протягивая ему.
Маркиз взял письмо, открыл его и молча прочел.
— Оно предельно кратко, — произнес он. — Вы не просите и не приветствуете моих подношений...
Евгения кивнула.
— И вы не хотите принимать мое приглашение на бал к леди Бескомб.
Евгения прикусила губу и снова кивнула.
— Мисс Давдейл, — сказал маркиз, — я понимаю, что, вероятно, как-то задел вашу гордость. В свое оправдание могу объяснить, что просто хотел помочь семье человека, которого я любил и уважал.
Евгении и вовсе стало как-то неловко. Она не ожидала такого ответа маркиза.
— Вы... очень любезны... учитывая, что я была довольно неучтива с вами, — тихо проговорила она.
— Неучтива?
— У леди Грэнтон... я заметила...
Она не закончила.
Уголки губ маркиза задрожали.
— Тот факт, что я... стал гораздо старше с тех пор, когда мы с вами встречались в последний раз?
— Да, — Евгения опустила голову.
— Дорогая мисс Давдейл, должен признать, я был сконфужен вашим замечанием, но не надолго. Надо было всего лишь понять, что его следует отнести на счет вашей... неопытности и молодости — молодости, которая, увы, у меня так давно закончилась, что я о ней почти забыл, — закончил он с легкой усмешкой.
Его чувство юмора застало Евгению врасплох.
— Все равно, — прошептала девушка, — я прошу прощения.
— Не будем больше об этом, — прервал ее маркиз. — Ну а теперь я смею надеяться, что вы передумаете и примете приглашение на бал?
Евгения вскинула вверх голову.
— Это невозможно! Тогда маме придется продать ее драгоценности... Ой! — Она закрыла рот рукой, сообразив, что проговорилась.
— Продать драгоценности? — нахмурился маркиз.
— Нет-нет, мне не следовало вам говорить! Мама расстроится...
— Я ничего ей не скажу, мисс Давдейл. Но вы понимаете... у нас с вами уже два общих секрета?
Маркиз поддразнивал ее, но это не успокоило Евгению. Напротив, она еще больше разволновалась, когда он напомнил ей о недавнем неприятном инциденте в парке. Маркиз слишком много о ней знает! Ее пальцы нервно сжались в муфте.
— А теперь прошу простить меня, милорд. Мне нужно вернуться, проверить, как чувствует себя мама.
— Мисс Давдейл, мой экипаж к вашим услугам.
— Спасибо. Я предпочту пройтись пешком.
— Могу ли я навестить вас и вашу матушку?
Евгения опасалась, что мать попытается использовать его визит, чтобы и дальше лелеять надежду на нежные отношения между маркизом и дочерью. Но в то же время она не считала возможным отказать ему от лица матери.
— Полагаю, да, — ответила она и повернула обратно.
Бриджит вскочила и последовала за ней.
Маркиз озадачил Евгению. Казалось, он проявляет искренний интерес к их с матерью судьбе. Может, он действительно хочет помочь им? Вместе с тем он человек, обладающий немалыми деньгами, а значит, и властью. Люди любят власть и часто пользуются ею для развлечения. Возможно, ему просто приятно иметь власть над семьей своего покойного главного управляющего.
— Но я не позволю ему получить власть надо мной!. — решила Евгения.
Вернувшись домой, она сбросила плащ и шляпу и холле и быстро побежала по ступеням, торопясь проведать мать. Бриджит подняла плащ и сердито посмотрела ей вслед.
Пронзительный свист заставил ее остановиться на полпути. Она схватилась за перила и подняла голову. Сверху на нее смотрел какой-то молодой человек. Евгения почувствовала, как ее сердце замерло в груди.
Никогда прежде она не видела таких глаз. Зеленые, как изумруды, они так сверкали, что совершенно заворожили ее. Да и лицо у молодого человека было очень необычное: крупный нос, широкие скулы в обрамлении светлых всклокоченных волос до самых плеч.
Незнакомец отбросил волосы со лба и стал спускаться вниз. Все это время его взгляд, казалось, обжигал Евгению. Мужчина медленно подходил к девушке, не переставая что-то бормотать.
— Я все думал, как же я смогу рисовать в этом старом доме. Тут же нет света! Все какое-то коричневое. И тут появились вы. Вы как солнце! Эти золотые волосы... Они что, правда из золота? Можно потрогать? Я должен к ним прикоснуться!
Евгения, приоткрыв губы и широко распахнув глаза, завороженно кивнула. Очевидно, это был Грэгор Бродоски, художник.
Он остановился ступенькой выше и запустил пальцы в волосы девушки.
— Что за шпильки? Они острые, как шипы. Прочь их, прочь!
Когда Грэгор принялся вынимать шпильки и бросать их на пол, Евгения задрожала.
— Ну вот, видите, они золотым водопадом струятся вокруг вас. Ах, что за лицо! Я мог бы написать ваш портрет! Но мне выпала судьба писать старую горгону, которая сидит там, наверху!
Евгению шокировали эти слова, и она отшатнулась.
— Вы не должны так говорить! Тетя Клорис только кажется строгой. Но в душе она добрая и хорошая.
— Она добрая. Она хорошая. Она уродливая. Не имеет значения! Может, я нарисую вас позже. Если она оплатит. Наверное, я все равно напишу ваш портрет. Она не любит платить. Тем не менее, я думаю, она богата, ведь так?
