— Прекрасная идея, милорд.
— А что в это время будете делать вы, сиделка Робинсон? Что делают сиделки, когда их пациенты спят или едят? Может, изучают научные труды по медицине? Или практикуются в накладывании повязок?
Розанна укладывала свои инструменты, которые разбросала ночью, в сумку. Она подняла взгляд на графа. Да он смеется над ней!
— Мы находим какой-нибудь чуланчик и сидим в нем, пока нас не позовут, — сухо ответила она. — Но я, с вашего позволения, собираюсь прогуляться вокруг замка и подышать свежим воздухом. Думаю, после грозы ушла наконец духота, которая стояла несколько последних дней. Я хочу осмотреть окрестности. Мне очень нравится в деревне.
— Я помню, вы говорили мне об этом, — кивнул граф. — Как бы я хотел отправиться с вами! — Он погрустнел. — Я бы отдал половину своего состояния, чтобы быть достаточно здоровым и показать вам поместье, особенно мои любимые места, потом побежать в конюшню и проехаться на Демоне до ипподрома в Доннингтон-холле.
Розанна складывала тяжелую от пота льняную рубашку, которая валялась на полу. Услышав слова графа, она замерла.
— Доннингтон-холл? Это тот большой дом, мимо которого я проезжала, направляясь сюда? — заметила она буднично. — В нескольких милях отсюда.
— Да, там. Очень красивый дом. Покойный владелец, сэр Леонард Доннингтон, был близким другом моего отца. Я тоже его знал. Но не близко, потому что в последние годы много путешествовал в Европе. Но сэр Леонард построил прекрасный ипподром в Доннингтон-холле и разрешал мне тренировать там моих лошадей, когда я пожелаю.
— А вы знаете нынешнего владельца? — хитро спросила Розанна.
Граф покачал головой.
— Нет, еще не имел удовольствия. Поместье перешло к его юной племяннице, еще совсем девочке. Думаю, ее друзья и советники помогут ей его продать. Полагаю, она живет в Лондоне. Наверное, одна из этих взбалмошных барышень, которым в жизни ничего не нужно, кроме нарядов, танцев и… новых шляпок!
— Новые шляпки очень важны, милорд, — заметила Розанна, стараясь не рассмеяться.
Граф отмахнулся от нее.
— Сущая ерунда! — убежденно произнес он. — Но я уверен, что она не станет интересоваться лошадьми и ипподромами.
Розанна распахнула окно, чтобы проветрить комнату.
— Думаю, вы правы, милорд, — согласилась она и скрестила пальцы, вспомнив, как Марта, ее няня-шотландка, говорила, что когда лжешь, нужно скрестить пальцы — и ложь не считается таковой! — Прошу прощения, милорд. Я позвоню Симкинзу, чтобы он помог вам одеться. А пока вы заняты, я выйду подышать свежим деревенским воздухом.
Граф смотрел ей вслед. Он чувствовал себя гораздо лучше и знал, что должен благодарить за это сиделку Робинсон. Но что-то странное было в этой девушке. Ее голос, ее словарный запас, грация, с которой она двигалась, — все говорило о хорошем образовании и воспитании, которых не могло быть у сиделки, какой бы преданной своему делу она ни была. Он сравнивал ее сообразительность и смелость в обращении с его раной с поведением Верити, которая сбежала в Лондон, поняв, что не в состоянии справиться с его недугом.
— Хотя, наверное, это неправильное сравнение, — пробормотал он сам себе. — В конце концов, Верити леди, у нее натура тонкая и деликатная, и она не должна видеть такие ужасные вещи.
Но эта мысль еще больше потрясла графа, потому что в сиделке Робинсон, как ему показалось, деликатности было больше, чем у дам, которые находились выше ее на социальной лестнице.
«Возможно, она из хорошей семьи, которая переживает тяжелые времена», — думал граф. Он понимал, что если отец или брат по каким-то причинам разорился или проиграл деньги в карты, жены и дочери вынуждены работать, чтобы как-то себя прокормить. — «Я должен узнать ее секрет, — подумал он, когда появился Симкинз с чистой одеждой и начал долгий утомительный процесс одевания. — Может, я как-нибудь смогу ей помочь в будущем. Я ведь ей жизнью обязан. Может, порекомендую ее друзьям, которым понадобится сиделка. Долговременная служба в большом богатом поместье очень поможет ей».
Граф старался отмахнуться от мысли, что если бы только сиделка Робинсон была одного с ним круга, его восхищение ею могло перерасти в нечто большее.
А там, за окном, на залитом солнцем дворе Розанна наслаждалась чудной погодой. Гроза смыла пыль и грязь с кустов и деревьев, и каждый листочек, каждый лепесток цветка дышал свежестью, трепеща на теплом ветерке.
Розанна перешла через ров и направилась на луг, заросший лютиками и маргаритками, — туда, где в загонах паслись прекрасные скаковые лошади.
— Ах, как здорово! — воскликнула девушка. Рядом с чистокровными лошадьми, каждая из которых стоила сотню гиней, пасся ее толстенький пони Смаджер.
Услыхав ее голос, пони поднял голову и печально посмотрел на хозяйку, продолжая жевать. Он неторопливо подошел и уткнулся бархатным носом ей в руку, надеясь найти угощение, которое она для него припасла.
— Прости, малыш. Боюсь, у меня ничего для тебя нет. Я не знала, что окажусь здесь в такой чудесной компании.
Розанна погладила гриву лошадки и задумчиво посмотрела вдаль, где высокие травы влажно блестели на солнце.
Как здорово было бы прокатиться верхом, ощутить прохладный ветер на щеках! Вдруг ей в голову пришла шальная идея. Вокруг ни души, никто не увидит.
Розанна открыла калитку, вывела Смаджера и снова ее заперла. Скаковые лошади с любопытством наблюдали, как она, подобрав длинную серую юбку, запрыгнула на широкую спину пони.
Розанна громко рассмеялась. Она задрала юбку так, что ее белые хлопковые чулки видны были почти до бедер. В детстве Клайв, ее дорогой брат, научил ее кататься без седла. И она совсем не боялась пони.
«Слава Богу, граф Мелтон не видит сейчас свою сиделку. Боюсь, он счел бы мое поведение странным и неподобающим», — подумала она.
Девушка вцепилась в жесткую гриву и заставила пони повернуть в поля.
— Мы только доедем до вон той рощи, — тихо прошептала она. — Нас никто не увидит, и через полчаса я спокойно верну тебя в загон целым и невредимым.
Смаджеру явно нравилась прогулка. Когда Розанна осторожно сжала пятками его бока, он побежал быстрее, радуясь, что появилась возможность размять ноги.
Розанна удовлетворенно вздохнула полной грудью. После трудной, хлопотной ночи, после всех тревог и волнений о здоровье графа Мелтона, после того, что постоянно приходилось притворяться перед ним и прислугой, просто счастье оказаться здесь в одиночестве, любоваться природой и забыть обо всем на свете хотя бы на несколько минут.
Они без проблем добрались до рощицы. После ослепительного жаркого солнца Розанна была рада оказаться в прохладной зеленой тени. Она привязала Смаджера к дереву, и он тут же, опустив лохматую голову, принялся щипать траву.
«С тех пор как несколько дней назад я покинула Лондон, моя жизнь стала странной и непредсказуемой. Все эти балы, сплетни, светские визиты и поездки по магазинам кажутся теперь такими далекими! — размышляла девушка, прогуливаясь под сенью ветвистых деревьев. — Если бы я могла избавиться от сэра Уолтера и вернуться в Доннингтон-холл, мне бы, вероятно, никогда не захотелось ездить в Лондон».
