Оторвавшись от нее, Джим смущенно произнес:
— Ты всегда была отличной девчонкой, Нэлли, и настоящим другом! Я так часто говорил это Биллу, а ведь не догадывался, что ты чувствуешь ко мне то же самое!
— Я ничего не могла с этим поделать, Джим! Я люблю тебя… я всегда тебя любила!
Следующие три недели они встречались при первой же возможности. Нэлли жила в мире хаотичных эмоций — то безумно счастливая, то в полном отчаянии от унылых мыслей, что вскоре потеряет своего любимого.
Весенние ночи стояли необычно теплыми и душными, и молодым людям не хотелось сидеть в кино, они просто хотели быть вместе. В уединенной тени у реки они познавали восторги страсти. Нэлли после стольких лет одиночества впервые испытала, что значит любить и быть любимой. Джим был абсолютно честен и откровенен с ней.
— Я не могу жениться на тебе, Нэлли, — говорил он. — Ты знаешь, детка, я хотел бы этого, но не могу подвести Билла. Нам придется на всем экономить, ты же понимаешь! Мы должны создать что-то новое, проявить себя. И я просто не могу себе пока позволить иметь жену и детей.
— Да, я понимаю, Джим, — отвечала Нэлли.
В ночь перед его отъездом они были особенно нежны друг с другом и никак не могли расстаться.
Провожая Нэлли домой, Джим вдруг спросил:
— Все хорошо, Нэлли? Мне не хотелось бы впутать тебя в какие-то неприятности, ты же знаешь.
— Конечно, все в порядке! Не беспокойся! — храбро ответила девушка.
Она не смогла сказать ему, что дела вовсе не так хороши. Через месяц ее подозрения превратились в уверенность, а еще месяц спустя она уже была в полном отчаянии от тревоги за свое будущее.
Нэлли получила несколько писем от Джима, коротких и дружеских. Он сообщал ей, что усердно работает и что у него все хорошо. Она не посмела рассказать ему о своих проблемах.
Какое-то время девушке удавалось скрывать ото всех свою беременность, пока как-то утром она не упала в обморок за завтраком и мачеха не обнаружила, что с ней.
Эта женщина всегда ненавидела падчерицу, и теперь у нее появился повод, чтобы разделаться с ней. Более того, она пригрозила, что, если Нэлли добровольно не откроет имя мужчины, устроившего ей такие неприятности, она вынудит ее признаться.
— Не думай, что ему удастся удрать, не заплатив, свинья! — бушевала миссис Трипп. — Твой отец позаботится об этом! Когда он вернется вечером домой, я подскажу, что ему нужно будет сделать, а уж полиция сможет прекрасно уладить все дела!
Нэлли пулей вылетела из дома. Она слишком хорошо знала, что мачеха обязательно выполнит свои угрозы, а отцу нетрудно будет выяснить, что это был за мужчина. Ему стоит только порасспрашивать в магазине, в котором она работает.
Она представила себе ужас и возмущение Джима, когда полиция найдет его, и как его любовь превратится в ненависть и презрение.
Весь длинный день она бродила по улицам, решив не возвращаться домой, и, когда наступила ночь, направилась к реке, к тому месту, где они с Джимом были так счастливы вместе. Там, глядя на быстро бегущую воду, она поняла, что должна сделать — спасти не себя, а будущее Джима! И Нэлли была рада этому, потому что больше она ничего не могла сделать для Джима.
Роберт заставил ее понять — Джим имеет право знать о том, что случилось. Синтия не могла не восхититься тем, как искусно он убедил Нэлли открыть имя и адрес парня.
— Видите ли, Нэлли, — сказал Роберт, — это будет честно по отношению к Джиму. Ребенок, что вы носите под сердцем, не только ваш, но и его тоже! Джим, возможно, не захочет жениться на вас… мы должны учитывать и это… но все равно вы не вправе погубить его ребенка, не спросив вначале отца, хочет ли он сохранить его.
Он был так убедителен и говорил с такой искренностью, что Нэлли в конце концов сдалась. Она доверчиво назвала имя Джима и его адрес и, когда Роберт ушел, откинулась на подушки с легкой улыбкой на губах.
Доктор, которого Синтия вызвала осмотреть Нэлли, объявил, что девушка вполне здорова, хотя и испытала шок.
— Подержи ее в постели несколько дней, — посоветовал он Синтии. — И подкорми. Этот ребенок недоедал!
Доктор Бейнтри был старым другом семьи, знал Синтию с детства, и она, полностью доверяя ему, рассказала правду о появлении Нэлли в своем доме.
— Боже правый! — воскликнул он. — Этот парень Шелфорд не мог забрать ее в Бетч-Вейл? Там полно слуг, которым нечего делать! Ты недостаточно крепка сама, чтобы быть кому-то сиделкой!
— Мистер Шелфорд боялся, что слуги станут болтать, — объяснила она. — Их слишком много, чтобы заставить всех хранить секрет. К тому же кто-нибудь мог известить полицию, что девушку увез зеленый «роллс-ройс», а в графстве не так много таких машин. Естественно, что в Бетч-Вейл нагрянула полиция. Но мистеру Шелфорду удалось убедить их, что он не имеет ни малейшего понятия, о чем они говорят, и даже предложил, не без вызова, обыскать дом. Сюда же они никогда не догадаются заглянуть.
— Ладно. Но не слишком усердствуй! — решительно приказал доктор Бейнтри.
— Со мной все будет в порядке, — заверила его Синтия. — А Роза любит готовить для больных.
Доктор Бейнтри фыркнул.
— Какая судьба уготована этой девочке! — проворчал он. — Побалуют, покормят в свое удовольствие, а потом выбросят на улицу!
— Уверена, что мистер Шелфорд не позволит этому случиться, — сказала Синтия с уверенностью. Странно, но она начала доверять Роберту, видя, что он поступает правильно.
Когда Синтия слушала, как он говорит с Нэлли, видела, как он пытается помочь ей, она чувствовала себя пристыженной за ту вражду, которую демонстрировала ему так явно.
Синтия тихо задвинула шторы, надеясь, что Нэлли сможет уснуть, затем спустилась вниз и вышла в сад. Сара уехала на целый день в Бетч-Вейл, и без нее было очень тихо и спокойно, но Синтия все равно испытывала тревогу.
Она шла мимо кустов роз и лаванды, притрагиваясь к цветам, как будто черпала в них успокоение, но сердце не переставало волноваться. Как будто подчиняясь внутренней команде, она направилась по крутой тропинке за дом, в сторону небольшой церкви из серого камня, стоявшей в дальнем конце парка.
Хотя Синтия часто посещала могилу отца, на службе в церкви она еще не была. Она боялась, что не сможет находиться там, среди деревенских жителей, которые знали ее с детства, не занимая своего прежде законного места, отведенного для семьи Бетч-Вейла. Да, этого похода в церковь Синтия боялась. Но теперь она ощутила необходимость сделать это.
Она решительно открыла тяжелую дубовую дверь, и ее встретил запах времени, плесени и ладана. Закрыв за собой дверь, Синтия прошла к алтарю. Солнце вливалось в окна, полированный крест и высокие золотые подсвечники блестели в его лучах.
У Синтии появилось ощущение «возвращения домой». Она присела на скамью и спрятала лицо в ладонях. Простая, знакомая с детства молитва тронула ее губы, и внезапно она обнаружила, что мысли ее были о Роберте. Она вновь слышала нежность и доброту в его голосе, когда он говорил с Нэлли, слышала, как он ободряет девушку, когда та, спотыкаясь и останавливаясь, повествовала о печальной истории своей жизни. Как жестоко она недооценивала его!
