Она нажала звонок. Дверь открыл дворецкий.
— Я пришла повидаться с мисс Микаэлой Шелфорд, — сказала Синтия. — Она ожидает меня.
Дворецкий мгновение смотрел на нее с сомнением, но затем, к ее облегчению, произнес:
— Вы войдете, мадам?
Она вошла в холл, и он закрыл дверь.
— Сюда, мадам.
Она последовала за ним по коридору к лифту.
Кабина доставила их на третий этаж. Когда они поднимались наверх, Синтия заметила, что окна нижних этажей большого особняка закрыты ставнями, а мебель зачехлена.
На третьем этаже рядом с лифтом находилась дверь, очевидно ведущая в пентхаус, куда некогда приглашал ее Хью. Дворецкий нажал звонок, и дверь тут же открыл лакей в белом пиджаке.
— У этой леди встреча с мисс Шелфорд.
Слуга, по-видимому иностранец, произнес с акцентом:
— Пожалуйста, подождите минуту.
Синтия быстро шмыгнула в квартиру. Она стремительно проскользнула мимо лакея прежде, чем он объявил о ее визите.
Микаэла лежала на софе у окна с журналом на коленях. Она подняла голову, и глаза ее широко распахнулись от удивления.
— Синтия! — воскликнула она. — Что вы здесь делаете?
С чувством облегчения Синтия увидела, что девушка одна. Она молчала, ожидая, пока за лакеем закроется дверь.
Микаэла встала. Одетая в дорожное платье зеленого цвета, она выглядела очень мило, но Синтия заметила, что во взгляде девушки было не только удивление, но и злоба.
— Зачем вы здесь?
— Очевидно, чтобы увидеть тебя! — ответила Синтия, подходя к ней ближе.
— Боюсь, я не хочу видеть вас! — медленно произнесла Микаэла. — Как вы узнали, что я здесь?
— Догадалась.
— Но как вы узнали… я имею в виду, как вы узнали, что я… покинула Бетч-Вейл?
— Твой отец сказал мне.
— Мой отец? Он здесь?
— Внизу.
— Значит, он получил мою записку. Какая же я была дура, что не последовала совету Хью! Он предлагал написать письмо или отправить телеграмму, когда мы окажемся уже за границей. Но я подумала, что это безопасно, поскольку отец не собирался возвращаться из Ньюмаркета до самого вечера.
— Он вернулся за бумагами, которые забыл, — объяснила Синтия.
— Тогда все ясно! — Микаэла взглянула на часы. — Сейчас двенадцать. Еще бы два часа, и мы оставили бы Викторию позади.
— Микаэла, — спокойно спросила Синтия, — ты хорошо подумала, что делаешь?
Микаэла раздраженно махнула рукой и, пройдясь по комнате, остановилась у камина.
— Послушайте, Синтия, — сказала она. — Я знаю, вы пришли сюда, чтобы разубедить меня… возможно, умолять… Но пожалуйста, не говорите ничего из того, что собирались сказать. Я всегда вас очень любила и верила, что и вы меня любите. Мы были друзьями… так не портите этой дружбы сейчас словами, которых я не стану слушать и которые, какими бы проникновенными они ни были, никогда не смогут изменить моего решения.
Синтия опустилась на софу. Она смотрела на девушку, такую прекрасную и такую хрупкую. Вид у нее был решительный, не допускающий ни малейшего сомнения в правильности того, что она собирается сделать.
Сердце Синтии сжалось. Какие слова она сможет найти, чтобы доказать Микаэле: то, что она собирается сделать, грязно и отвратительно? Она сцепила руки, мысленно молясь о помощи, совете и стойкости духа.
— Почему ты это делаешь, Микаэла? — наконец спросила она.
— Ладно, я скажу вам. Я люблю Хью, и он любит меня!
— А ты уверена, что это любовь?
— Абсолютно уверена. Мы поняли при первой же встрече, что созданы друг для друга, он и я. Мы хотим принадлежать и всегда будем принадлежать друг другу!
— Но, Микаэла, Хьюго женат! Как можешь ты принадлежать женатому мужчине?
— Дорогая Синтия, как мало вы знаете о жизни! Когда мы с Хьюго встретились на балу, что вы устраивали в мою честь, то сразу поняли, что всю жизнь искали только друг друга. Нам не нужны были слова, не нужны объяснения, мы просто это знали!
— Но, Микаэла, как ты можешь это знать? Я знакома с Хью с детства. Он всегда был таким же крутил любовь с каждой хорошенькой девушкой, которая попадалась у него на пути.
— А все почему? Вы когда-нибудь спрашивали себя почему? Потому что он искал меня!
Девушка говорила с такой искренностью и такой верой, что у Синтии на глаза навернулись слезы.
— Если бы я смогла поверить в это, Микаэла, я была бы счастлива за тебя, но это не правда! Хью не имел права позволить тебе поверить в это.
— А я верю, потому что это — правда!
Синтия встала с софы и прошла к окну. Она чувствовала, что сражается с чем-то непонятным и подавляющим ее.
— А как же жена Хью? — наконец нашлась она.
Микаэла выразительно пожала плечами:
— Она много лет уже не жена ему. Вы хоть что-нибудь знаете о ней, Синтия? Вы и все остальные, осуждающие Хью? Вы знаете, что она собой представляет? Она вышла за Хью, потому что он богат. Она сама призналась в этом ему в ту же ночь, как они поженились. Она любила другого мужчину, но у того не было денег. И в первую ночь их медового месяца она сказала ему, что ее интересуют только его деньги. Хью узнал также, что его жена больна чахоткой. Ей было запрещено иметь детей, и, более того, она боялась иметь их. Вы знали об этом?
— Нет, не знала, — честно призналась Синтия, — и мне жаль Хью, если все это правда.
— Это правда, Синтия! Вы спокойно можете жалеть Хью. Он был молод, когда женился, и думал, что по-настоящему влюблен в свою жену. И вас удивляет, что после всего этого он стал искать утешение в развлечениях и забвение в другом месте?
— Мне очень жаль Хью, Микаэла, но она все еще его жена.
— По закону, возможно, но духовно — нет! Я буду его настоящей женой, женщиной, которая сможет дать ему счастье и все то, чего он был лишен.
— А ты подумала о последствиях? — спросила Синтия. — Ты подумала о тех, кто любит тебя, и о несчастье и чувстве стыда, которое ты им принесешь? Ты подумала о своем отце?
Синтии показалось, что Микаэла как-то странно посмотрела на нее.
— О моем отце? — повторила девушка.
— Да! — быстро ответила Синтия, полагая, что именно здесь она сможет добиться понимания. — Твой отец любит тебя, Микаэла, ты выдержишь, если принесешь ему несчастье и горечь?
Микаэла внезапно расхохоталась, откинув назад голову.
— Мой отец! — насмешливо произнесла она. — Дорогая Синтия, вы так мало знаете! Что вообще мой отец для меня сделал? Вы хоть представляете себе, какой была моя жизнь до того, как я появилась в Англии? Имеете ли вы хоть малейшее представление, как я страдала и какие унижения вытерпела, пока была ребенком? И все из-за моего отца, этого добрейшего папеньки, который, как вы утверждаете, любит меня! — Заметив удивленный взгляд Синтии, она добавила: — Никто, видно, не сказал вам, особенно мой отец! Он не смеет даже заикнуться об этом вам, вам, которую он обожает и уважает. Да, он не отваживается сказать, что я… что я бастард!
