— Я могу, — сказал Джимми. — Я ощутил это на собственной шкуре.
Лорна внезапно почувствовала себя одиноким, отстраненным существом. Она еще не подвергалась опасностям военного времени, а здесь собрались два человека, с которыми она не могла разделить боевого товарищества. Им было о чем поговорить.
Салли служила в ATS и большую часть своего времени работала шофером у старого, но безмерно важного генерала. Но оказалось, что у нее находится время и для других вещей: для своих друзей, вечерних развлечений, коктейлей и фешенебельных местечек. Они с Джимми говорили на одном языке: обсуждали последние сплетни и скандалы, шутили и перемывали косточки общим знакомым.
Через некоторое время Лорна ушла в дом приготовить ленч. Ей показалось, что они даже не заметили ее отсутствия. Пока девушка накрывала на стол, ее огромное счастье слегка сократило свои размеры, но она ожесточенно упрекала себя за это.
«Не могу же я быть такой тупой, чтобы ревновать к Салли», — говорила она себе и все же знала, что боится своей кузины.
Салли была привлекательна, и в ее жизни были те мужчины, которые любили ее, и те, которых любила она; многим нравилось проводить с ней свободное время; к одним она просто привыкла, а других беззастенчиво использовала.
— У нее есть почти все, — прошептала Лорна, — а я… у меня есть только Джимми.
Она испугалась, но пыталась об этом не думать.
Она зашла на кухню.
— Пришел командир эскадрильи Брайт, — сказала она Минни. — Я думаю, он останется на ленч.
— Тогда он будет есть своего цыпленка, — ответила Минни. — Вот еще холодная индейка. Твоя кузина будет довольна — она любительница мужчин.
Несмотря на то что Лорна была готова к такому комментарию, она почувствовала, что слова Минни больно задели ее.
— Я скажу им, что ленч готов, — сказала она, — минуту назад я слышала, что близнецы вернулись.
Она пошла во двор. Джимми и Салли продолжали болтать.
— Ленч готов, — прервала их Лорна.
Весь ленч Салли и Джимми продолжали пикироваться друг с другом. Лорна сидела молча и не тревожилась, потому что взгляд Джимми периодически останавливался на ней. Ей было даже забавно наблюдать, как Салли выворачивается наизнанку, пытаясь привлечь внимание Джимми. Лорна знала все коронные жесты и интонации голоса, которые Салли применяла, когда хотела быть особенно соблазнительной.
«Он мой, — говорила себе Лорна, мой… и я самая счастливая девушка в целом мире!»
Она оставила их на террасе, пока убирала со стола и отправляла близнецов на дневные занятия. Покончив с этими делами, она заметила, что отец ушел. Салли и Джимми были вдвоем.
Джимми встал при ее появлении. Казалось, он хочет сказать глазами то, что предназначено ей одной.
— Я просто зашел повидать вас, — сказал он. — Сейчас мне пора уходить. Ваш друг доктор не навестил нас сегодня утром; наверное, делал операцию, и мы ждем его днем. Можно я вернусь к чаю?
— И еще к ужину, — сказала Салли. — Лорна пригласи его на ужин. Я уже обдумываю кучу всяких гадостей, которые смогу сказать ему при свете луны.
— Тогда тебе придется подождать до следующей недели, — сказал Джимми.
— Ничего, сумерки тоже подойдут, — ответила Салли. — Приходи и развлеки нас, жизнь в доме викария не мешает разнообразить.
Джимми взглянул на Лорну.
— Конечно, — сказала она. — Будем есть икру. Мне кажется, для этого нужен особый повод.
— Икра! — вскричала Салли. — Не обманывают ли меня уши, или дядя Артур ограбил ящик для пожертвований?
— Нам принес ее Джимми, — ответила Лорна.
— Удивляюсь, что ты согласилась ее взять! — воскликнула Салли. Она повернулась к Джимми: — Обычно, когда мы предлагаем Лорне что-нибудь роскошное, она просит заменить это на пару хороших прочных ботинок для детей или несколько новых рубашек для ее папы. Каждый год мы с мамой выбираем ей подарки на Рождество. Мы пишем ей письма и спрашиваем, чего бы ей хотелось, и она всегда заказывает что-нибудь отвратительно практичное.
— Тогда мы заставим ее съесть вечером три четверти банки икры.
— Нет, только не это! — ответила Салли.
— Воздержание пойдет тебе на пользу, моя девочка! — поддел ее Джимми. — Пока, Лорна. Я вернусь к чаю.
— До свидания.
«Интересно, понимает ли он, как сильно мне хочется проводить его до сада», — думала Лорна. Она посмотрела ему вслед.
Когда он скрылся из вида, Салли выпрямилась:
— Ты умнее, чем я думала, Лорна. Я снимаю шляпу.
— Что ты имеешь в виду?
— А ты как думаешь? Джимми Брайта, конечно. Икра, ну и ну! Ты получила ее и можешь еще многое получить.
— Да я не хотела этого, — поспешно сказала Лорна, — но он приходил к нам, ел у нас и настоял, что внесет свою долю продуктов.
— Ну правильно, почему бы и нет? Он может себе это позволить.
— Может позволить?
— Ходячая невинность! — воскликнула Салли. — Моя дорогая, он сын Дугласа Брайта, главы Объединенной корпорации по промышленному производству кислорода. Безусловно, ты слышала о нем? Пожалуй, он один из самых богатых мужчин в Англии, а Джимми его единственный сын.
Лорна почувствовала, как ее эфемерное счастье, снова ускользнуло; она почти физически ощущала как оно угасает вопреки ее усилиям удержать его, запереть в своем сердце.
«Ничего не меняет то, — думала она, — что его отец так богат».
Но она испугалась, отчаянно испугалась.
Глава 8
Лорна понуро брела по деревенской дороге, она промокла и замерзла. Дождь монотонно моросил весь день, невозможно было ничего разглядеть дальше ближайшего поля. Весь остальной мир накрылся серым туманом, прячась от проливного дождя.
Настроение Лорны находилось в полном соответствии с природой, она растворилась в тумане собственных чувств. Она грустила, и физический холод ощущался как отзвук ледяного страдания, которое поселилось в ее сердце. Все, что она говорила себе, стало казаться ошибкой со вчерашнего вечера. Джимми пришел к чаю в дом викария и остался на ужин, но принес новость о том, что покидает Малый Уолтон и на следующее утро едет в Лондон.
— Ваш друг доктор хочет, чтобы мою руку осмотрел сэр Альфред Дормер. Он большой специалист по костям. Майкл позвонил ему по телефону, и он обедал посмотреть меня завтра, хотя будет суббота.
На мгновение Лорне пришла в голову мысль, что у Майкла могла быть другая причина отослать Джимми в Лондон, но как только эта мысль полностью сформировалась, она выбросила ее из головы. Думать так было бы несправедливо. «Майкл никогда бы не унизился до такой выходки», — сказала она себе.
