— Как я могла очутиться здесь? — громко спросила Равелла.
Голова болела невыносимо, но, казалось, с каждой минутой она чувствовала себя лучше. Сознание прояснилось, и теперь она могла спросить себя, зачем ее отравили, с какой целью.
Приступ тошноты заставил ее схватиться за край койки. Она сказала себе, что должна встать, и заставила ноги опуститься на землю. Она посмотрела на них и снова пришла в ужас: ноги были босые, а ее единственной одеждой была драная юбка, заплатанная и не слишком чистая. Равелла ясно вспомнила платье, в котором была накануне вечером.
Оно исчезло. Ее одежда исчезла, на ней оставалась только тонкая розовая блузка, рваная и без рукавов.
Шок быстро поставил ее на ноги. Держась за койку, боясь, что снова потеряет сознание, Равелла стояла, пытаясь сообразить, что делать дальше.
Это не сон. Она ощущала доски под босыми ногами, грубое платье, царапающее нежную кожу. Она подняла руку к голове. Волосы были растрепаны, гребенки и ленты тоже исчезли.
Колеса фургона двигались, и был слышен только их шум. Она неуверенно подошла к двери, подняла щеколду, но дверь не открылась. Равелла поняла, что она заперта. Испуганная этим так, что новый страх вытеснил даже шок от наркоза, она повернулась к окну. Оно было слишком высоко, чтобы видеть что-нибудь, кроме света солнца и верхушек деревьев. Она дотянулась до окна и поняла, что оно не открывается. Толстое стекло было вставлено в деревянную раму и пропускало свет, но не пропускало звук. Равелла вернулась к двери.
— Помогите! — закричала она. — Помогите!
Голос был охрипшим. Горло пересохло. Ужасно хотелось пить. Она снова закричала, барабаня кулаками по двери:
— Помогите! Помогите!
Колеса продолжали крутиться, унося ее куда-то медленно, но неотвратимо. Она кричала снова и снова, но голос просто возвращался к ней.
Ей показалось, что она слышит звук, но это был только стук ее сердца. Она слушала, насторожив уши, молясь, чтобы кто-то ответил на ее крики, даже если это будет грубиян, но все, что она слышала, было медленное, неумолимое движение колес.
Глава 12
Через несколько часов фургон остановился. Равелла слышала голоса снаружи. Грубые голоса говорили на непонятном языке, слышался смех и плач маленьких детей.
Время тянулось медленно, принося с собой ужас, заставлявший Равеллу дрожать. Она снова и снова убеждала себя не бояться. Какие бы открытия ни ожидали ее, она должна встретить их мужественно.
Сначала она сердилась при мысли об оскорблении, которому подверглась, но никто не обращал внимания на ее крики. Слабость и головная боль заставили ее снова лечь на койку. Гнев испарился, оставив только жалость к себе и страх.
Трудно было сохранять достоинство с босыми ногами и в разорванном платье, которое слишком велико для нее и удерживалось только ржавой булавкой. Трудно было и не показывать страх, и не визжать бессмысленно, колотя кулаками по запертой двери.
Лежа на спине, Равелла снова и снова искала возможные причины своего похищения. Теперь она была совершенно уверена, что записка, выманившая ее из дому, была лишь приманкой в искусно подготовленной ловушке. Но почему ее усыпили и увезли?
Внезапно она села, стукнувшись головой о верхнюю; койку. Ей пришло в голову объяснение! Она только удивлялась, почему не подумала об этом раньше. Это сделал лорд Роксхэм! Разве не предупреждал ее молодой человек, сидевший рядом на обеде в Белчестере? Она вспомнила разговор, когда он шутливо сказал, что Роксхэм часто думает, как избавиться от нее.
Тогда она подумала, что это забавная шутка, теперь же отчаянно испугалась. С мужеством, которого вовсе не испытывала, она пыталась успокоить себя. Похищение будет раскрыто, это только вопрос времени. Когда узнают о ее исчезновении из Мелкомба, герцог будет наводить справки. С его могуществом и престижем нетрудно будет найти среди цыган или каких-то других людей тех, кого наняли для этого подлого похищения состоятельной молодой женщины.
Может быть, уже теперь сыщики с Боу-стрит или даже военные ищут ее. Эта мысль заставила встать на ноги с гордо поднятой головой и с боевым огоньком в глазах. В этот момент дверь фургона открылась.
Равелла почему-то ожидала увидеть мужчину, но это оказалась женщина. Высокая, старая, толстая, с темными волосами, заплетенными вокруг головы в бесчисленные косички, в красной кофте и грязной черной юбке. На ногах у нее были незашнурованные мужские ботинки. Она шаркала ногами, как будто ботинки были велики для нее и ей трудно поднимать ноги.
Она вошла в фургон и поставила на стол миску с тушеным мясом и потрескавшуюся кружку с водой. Потом повернулась и, подбоченившись, осмотрела Равеллу.
— Кто вы? — спросила четко Равелла. — И почему я здесь?
Женщина осмотрела ее с головы до ног. Лицо ее было непроницаемым, но в темных глазах мелькнуло выражение, заставившее Равеллу вздрогнуть. Цыганка указала на еду.
— Ешь, — гортанно сказала она и вышла, захлопнув дверь.
Она ушла раньше, чем Равелла успела собраться с мыслями.
— Подождите! — закричала она, но поздно. Дверь закрылась, она услышала, как женщина спускалась по деревянным ступеням.
Равелла хотела снова позвать ее, но вид еды на столе заставил понять, что она отчаянно голодна.
«Наверно, уже почти полдень», — подумала девушка и вспомнила, что со вчерашнего дня ничего не ела.
Она осторожно посмотрела на еду в миске. Это было мясо, толстый и темный кусок, но с удивительно приятным ароматом. В миске была ложка, и Равелла нерешительно поднесла ее к губам. Ее брезгливость могла притупиться от голода, но, без сомнения, кусочек, который она попробовала, был очень вкусный.
Она села за стол, и раньше чем поняла, что случилось, миска опустела.
Закончив еду, Равелла подставила стул, на котором сидела, к окну. Теперь она могла выглянуть. Подумала, почему не сделала этого раньше, и решила, что виной тому лекарство, сделавшее ее вялой и апатичной. Нужно было поесть, чтобы голова прояснилась и она пришла в обычное состояние.
Равелла вскарабкалась снова на стул, чтобы посмотреть в окно. Стекло было грязным, и надо было протереть его рукой, чтобы что-нибудь увидеть. Прежде всего она увидела множество людей, сидящих вокруг костра. За ними стояли фургоны. Равелла насчитала их дюжину и увидела, что стоят они на опушке леса. Фургоны были старые, в большинстве висели корзины, щетки и прочие вещи, которыми цыган заставляют торговать. Здесь не было ничего показного и яркого, что Равелла часто видела в других фургонах, посещавших ярмарки или следующих за странствующими зверинцами.
Вокруг костра сидели мужчины с длинными темными волосами и злыми, как показалось Равелле, лицами. Были и женщины всех возрастов и размеров. Было много детей, играющих вокруг, одетых в тряпье, босых, с непокрытыми волосами, падающими на плечи, одинаково у мальчиков и девочек.
