— Вы и так хороши, — произнес Алистер Мерил прежде, чем маркиз успел открыть рот. Она улыбнулась ему, и он увидел на ее щеках ямочки.
— Спасибо, — произнесла Фортуна, — но я знаю, что мое платье безнадежно устарело. К тому же оно сильно запачкалось, когда я упала на мостовую.
— Фортуне конечно же нужны платья, мантильи, бальные наряды, шляпки и все такое прочее, — сказал маркиз. — Где все это достать, Алистер?
— Все светские дамы одеваются у мадам Бертен, но…
Полковник замолчал, глаза мужчин встретились. Они слишком хорошо знали мадам Бертен. Она вытянет из Фортуны все до мельчайших подробностей, как бы строго они ни наказывали девушке молчать.
Мадам Бертен всегда была в курсе всех лондонских событий, поскольку ее клиентки в примерочных сообщали друг другу последние городские сплетни и делились подробностями скандалов.
И даже если Фортуна во время примерки не раскроет рта, ее невинность и неискушенность сразу бросятся в глаза, как только она переступит порог ателье.
— Я знаю, кто тебе нужен! — воскликнул Алистер Мерил. — Ты помнишь Иветт?
— Иветт? — переспросил маркиз.
— Пять или шесть лет назад эта милая крошка танцевала в балете, — напомнил полковник.
— Ну конечно же помню! — вскричал маркиз. — Но потом я потерял ее из виду.
— Как и все мы, — сказал Алистер Мерил. — Она вышла замуж за какого-то сквайра и уехала с ним на север Англии. Но он вскоре умер, а она вернулась в Лондон и открыла здесь модное ателье. Конечно же не на Бонд-стрит — для этого она еще недостаточно знаменита, — но на углу Ганноверской площади. Могу поклясться, что она тебя не разочарует, — заверил Алистер Мерил. — И ты можешь ей доверять. Кстати, я увижу ее сегодня вечером. Могу ли я привести ее сюда?
— Конечно, — ответил маркиз. — Буду рад снова увидеть ее. А ты, Алистер, попроси Иветт подобрать для Фортуны на завтра какой-нибудь наряд. Она тут у нас затоскует, если ей целый день придется просидеть дома одной. Кроме того, я жажду показать Фортуне Лондон.
— Я приведу сюда Иветт, — пообещал полковник, — и уверен, что ее швеи будут работать всю ночь.
Он посмотрел на Фортуну и, взяв ее руку, поднес к губам.
— Не могу выразить, как я рад знакомству с вами, — произнес он, и в его голосе прозвучала искренность. — Когда-нибудь вы поймете почему.
Мерил вышел из комнаты, не прибавив больше ни слова. Фортуна повернулась к маркизу и с удивлением посмотрела на него.
— Что он хотел этим сказать? — спросила она.
— Я объясню вам это как-нибудь в другой раз, — ответил маркиз. — С ним когда-то очень жестоко обошлись, Фортуна, и мне кажется, что он надеется с вашей помощью исправить нанесенный ему ущерб.
— Я бы с большим удовольствием помогла вам, — сказала Фортуна. — Гилли рассказала мне, как отвратительно обошлись с вами, и я представляла себе, как я помогаю вам вернуть свое состояние или даже спастись от смерти. А потом решила — ничто не может угрожать вашей жизни. Ведь вы же Аполлон, а Солнцу никто не страшен.
— Если память мне не изменяет, Аполлон к концу дня исчезает во мраке ночи, — заметил маркиз.
— Не совсем так, — возразила Фортуна. — Это мы перестаем его видеть, а он едет на своей колеснице на другой стороне Земли.
— Но мы-то остаемся во тьме, — произнес маркиз.
— О, как мне хочется вам помочь! Может быть, мои мечты осуществятся, и я сумею спасти вас и сделать так, чтобы исполнилось самое заветное ваше желание, каким бы оно ни было! — воскликнула девушка.
— Ну, для этого вам надо уметь творить чудеса! — циничным тоном произнес маркиз.
— Я совершу чудо, обязательно совершу! — вскричала Фортуна. — Я верю, если страстно хотеть достичь чего-то хорошего, желание непременно сбудется. А я хочу, чтобы вы были счастливы… всем сердцем хочу!
В голосе Фортуны прозвучала неподдельная искренность.
— Я не лгу, — сказала девушка.
Он посмотрел ей в глаза, будто не веря, что она говорит правду. Фортуна взглянула на него и застыла, словно завороженная.
Выражение лица маркиза не изменилось, но щеки девушки порозовели.
Но тут он резко повернулся к ней спиной и с силой дернул шнур звонка. Дверь почти сразу же открылась.
— Немедленно пошлите за багажом мисс Гримвуд. Она оставила его в гостинице «Белый медведь», если не ошибаюсь, на Пикадилли, — произнес маркиз.
— Да, «Белый медведь», — подтвердила Фортуна, — хорошо, что она вам известна, хотя, я уверена, вы ни разу там не были.
— Ее все знают, — небрежно бросил маркиз, — а потом, Чамберс, попросите миссис Денверс подойти сюда, да побыстрее.
— Слушаюсь, милорд.
Дверь за Чамберсом закрылась, и Фортуна с некоторым беспокойством спросила:
— А кто такая эта миссис Денверс?
— Это моя экономка, — ответил маркиз.
Глаза Фортуны вспыхнули.
— Слава богу, — сказала она. — А то я подумала, что это какая-то дама, которая живет в вашем доме.
— А вам это не нравится?
— Почему не нравится? — произнесла Фортуна. — Просто я хотела бы жить с вами одна. Я немного побаиваюсь женщин — мне кажется, что они меня осуждают. Они всегда смотрят на мои волосы такими глазами, будто я специально выкрасила их в такой цвет.
— Интересно, а как вы относитесь к мужчинам? спросил маркиз, и его рот искривила неприятная усмешка.
— Я знала не так уж много мужчин: одного сквайра, который разрешил мне пользоваться своей библиотекой, — ему скоро будет восемьдесят, викария и конечно же доктора. Он был очень добрым человеком.
— А как же ваши поклонники? — спросил маркиз. — Неужели вы думаете, что я поверю, будто не было молодых повес, готовых восторгаться вашими прелестями?
Он произнес эти слова таким неприятным тоном, что Фортуна взглянула на него с удивлением. Потом она неуверенно произнесла:
— Был один молодой фермер, заходивший к нам в гости. Он приглашал меня покататься с ним в экипаже, но Гилли однажды поговорила с ним, как мне кажется, очень резко, и с тех пор он перестал у нас бывать.
— А вам самой не хотелось с ним прокатиться? — спросил маркиз.
— Нет, он мне совсем не нравился, и к тому же он плохо управлял экипажем, а верхом ездил еще хуже.
— А вы, конечно, большой знаток этого дела, — язвительно произнес маркиз.
— Я умею ездить верхом, — просто ответила Фортуна, — и знаю, как надо управлять экипажем. Люди, живущие в деревне, тоже кое в чем разбираются.
Услышав легкий вызов в ее голосе и заметив огонек в ее глазах, маркиз скривил губы и учтиво произнес:
— Признаю, что был не прав.
