Верена опять улыбнулась:
— Oui, oui, bon
[10]. Это будет хорошо, да? Спасибо.
Девушка вышла на улицу, насмешливо улыбаясь слабым попыткам кассира заговорить по-французски.
Сердце Верены бешено застучало, когда она подошла к докам, где было пришвартовано множество прекрасных судов. Интересно, думала она, что за корабль этот «Морской конек»? Она прошла мимо бригов, стоявших вперемежку с маленькими лодками, и, наконец, заметила великолепный пароход в конце ряда.
«Должно быть, это он. Сердцем чувствую».
И действительно, на борту парохода значилось: «Морской конек».
«Какое странное название для такого современного судна, — подумала Верена. Ее сердце снова заколотилось, когда она стала подниматься по сходням. — Нужно сказать, я не ожидала такой новизны. Мне представлялось что-то под парусами».
Оказавшись на палубе, Верена заметила, что идет подготовка к отплытию. Матросы грузили бочки и бочонки, а еще девушка заметила ящик со скумбрией, вероятно, пойманной сегодня же утром. Чешуя рыбы ярко блестела на солнце. Имелись тут и мешки с зерном; а поверх нескольких связок лука и косичек чеснока Верена, к своему удивлению, увидела нитку мускатного ореха.
«Весьма необычно для английского джентльмена, — рассудила девушка. — Похоже, этот человек может похвастаться исключительно тонким вкусом».
В этот миг Верена заметила высокого седого джентльмена, стоящего у мостика. По форме девушка догадалась, что это, должно быть, капитан. На нем была фуражка с белым околышем, а в руке он держал карманные часы.
— Поторапливайтесь, — кричал он снующим туда-сюда матросам, — мы отплываем с вечерним приливом, а нам еще надо погрузить весь багаж его светлости.
— Да, да, капитан, — хором отвечали ему.
Едва дыша от волнения, Верена подошла к высокому мужчине.
— Capitaine Джеймс Макдональд? — спросила она своим новым грубоватым голосом с французским акцентом.
Капитан резко повернулся и внимательно вгляделся в нее, прежде чем ответить.
— Да.
— Я по поводу должности шеф-повара для месье.
Капитан снова уставился на Верену. На какой-то ужасный миг ей показалось, что ее раскроют.
— Je suis
[11] Жан Арман, — продолжила Верена, чувствуя себя определенно неловко из-за неразговорчивости капитана. — Я готовил французские блюда для много хороших домов. Я учиться в Париже, а теперь хочу еще попутешествовать перед тем, как вернусь.
По-прежнему храня молчание, капитан не пошевелил даже пальцем.
«Да что с ним такое? — подумала девушка. — Почему он мне не отвечает?»
Капитан подал ей знак следовать за собой.
«Интересно, куда он меня ведет? О Господи, очень надеюсь, что он не пойдет со мной прямиком к хозяину и меня не упрячут в тюрьму, и не передадут полиции».
Они спускались по узкой лестнице. Стены и полы были сделаны из листовой стали, скрепленной болтами, и каждый шаг по ступенькам отдавался гулким эхом.
Наконец, капитан дошел до частично застекленной двери, на которой значилось «Камбуз».
Он толкнул дверь и прямиком зашел в комнату, велев Верене идти следом.
Девушка собралась было возмутиться подобной грубостью, но тут вспомнила, что для всех она мужчина, и капитан обращается с ней как с любым членом команды.
«Надо привыкать, — пожурила она себя. — Я больше не леди Верена Росслин, а простой повар, Жан Арман. Я должна приучить себя не ожидать любезностей, которыми меня баловали раньше».
Капитан остановился и заговорил:
— Это камбуз.
Верена оглянулась по сторонам. Она ожидала совсем другого. Все вокруг сияло безупречной чистотой. Девушка разглядела, что на корабле имеется одна из новейших бензиновых печей. Она была почти такого же размера, как в Росслин-холле. Полки были уставлены блестящими стальными кастрюлями без единого пятнышка, а с потолка на крюках свисало несколько пар фазанов.
Центр камбуза занимал стол со столешницей из бука, с боков которого свисали всевозможные ножи и кухонная утварь.
Верена подметила груду тарелок, сделанных, как было видно даже с такого расстояния, из хорошего тонкостенного фарфора.
Связка цедилок аккуратно располагалась на одной из полок рядом с набором мисок всевозможной величины, начиная от мисочки размером с тарталетку
[12] до огромной чаши, в которую поместился бы целый галлон
[13].
— Это кладовая…
Капитан открыл дверцу небольшого шкафа, Верена просунула голову внутрь, и к ее носу поднялись всевозможные экзотические запахи, защекотавшие ноздри: корица, перец, резкая нотка уксуса, богатые ароматы оливкового масла, кофе и дрожжей.
Здесь были жестяные банки с анчоусами, склянки с herbes de Provence
[14] и небольшой бочонок зеленых оливок, замаринованных в пряном отваре кориандра и цедры лимона. Верена открыла куль с мукой и принюхалась.
«Французская мука! Я узнала бы этот запах где угодно».
В кладовой имелись пакеты гречневой муки и ржи, банки меда и связки сушеной лаванды, чабреца и душицы.
— Его светлость очень разборчив и признает только французскую кухню, — объяснил капитан. — Последний повар, которого мы нанимали, был ужасен, пришлось выгнать его в Булони. Его светлость повесит меня на бизани
[15], если я найму еще одного такого лентяя.
— Вы увидите, моя стряпня très bon
[16].
Верена чувствовала, как звенят ее нервы. Владелец судна хотел получить не просто повара, а лучшего в своем деле.
— Итак, юноша, неужели ты думаешь, что я просто поверю тебе на слово?
Пока капитан раздумывал над своим следующим предложением, у Верены начала кружиться голова. Его медлительная манера казалась девушке весьма неприятной.
— Значит, Жан Арман, ты не будешь против, если перед тем, как нанимать, я устрою тебе проверку, да?
Верена кивнула, чувствуя, что желудок сжался в кулак, а в мыслях царит полный разброд. Сейчас она не вспомнила бы ни единого рецепта, в голове было совершенно пусто.
