В особняке лорда Кинросса царила гораздо более непринужденная атмосфера, и, оглянувшись по сторонам, Мойра заметила, что не у всех присутствующих женщин турнюр на платье сшит по последней моде.
— Ах, старый плут, — прошептал Юэн, когда они вошли в просторную гостиную. — Смотри, вон та барышня с темными волосами и изящной фигурой — это любовница Джорджа.
Мойра бросила взгляд в другой конец комнаты. Там, у внушительного письменного стола, одетая в странное, но красивое платье, стояла надменная женщина лет двадцати шести. Ее волосы были украшены множеством перьев, свободно свисавших на спину, а на груди красовался большой кулон из китайского нефрита, привлекавший внимание к тому факту, что под платьем нет корсета.
Мойра заметила, что эта женщина следит за Джорджем ястребиным взглядом, но не пытается открыто подойти к нему. Она никогда не видела содержанок, а потому смотрела на даму у письменного стола, будто загипнотизированная.
Только появление Эмили и Мэй Теннант отвлекло внимание Мойры от созерцания этой женщины.
Когда Эмили вошла в гостиную, у Юэна перехватило дыхание от ее красоты. Светлые локоны девушки были собраны высоко на затылке и украшены бусинками-бриллиантами, которых как раз хватало для того, чтобы создать впечатление общего мягкого сияния.
Платье Эмили, сшитое из бледно-лимонного шифона, совершенно затмило старомодный наряд Мойры.
— Мойра, ты позволишь оставить тебя на минутку и поприветствовать мисс Теннант? — спросил Юэн, задыхаясь от волнения.
— Конечно, дорогой. Только не оставляй меня одну на весь вечер. Боюсь, я никого здесь не знаю.
Юэн улыбнулся сестре и бросился туда, где стояли Эмили и Мэй.
Мойра наблюдала, как Эмили застенчиво улыбается и склоняет голову, слушая Юэна.
— А вы, должно быть, та самая шотландка, — послышался пронзительный голос за спиной Мойры. Девушку потянули за локоть, и, повернувшись, она увидела трио пожилых дам.
— Я Агнесса, золовка Сары Каннингем, и она рассказывала мне о вас.
Мойра изящно кивнула и вежливо улыбнулась трем леди в надежде, что они исчезнут. Но, к ужасу девушки, Агнесса схватила ее за руку и потащила в примыкающую к гостиной столовую.
Ее обставили для музыкального концерта, а вдоль одной из стен накрыли шведский стол, ломящийся от деликатесов.
В конце комнаты стояло великолепное фортепиано и два стула, на спинку одного из которых опиралась виолончель, а на сиденье второго лежала скрипка.
Лорд Кинросс, очевидно, не обращал внимания на правила хорошего тона, которые требовали, чтобы пианино накрывали синельной
[37] тканью и украшали хотя бы канделябром или вазой с цветами, ибо его инструмент не был отягощен ничем из вышеперечисленного.
— Да-да, это просто безобразие, не находите? — прокомментировала Агнесса, указывая на неугодное пианино, будто на обнаженную статую.
— Он только потому и приглашает нас, что знает, как мы будем шокированы, — негодующе воскликнула ее подруга.
— А я нахожу его забавным и приятным в общении, — вмешалась третья дама. — А что скажите вы, юная леди?
— Не знаю. У нас в Лендоке нет фортепиано, отец предпочитает, чтобы мы играли на арфе.
— На арфе! — подхватила Агнесса. — Как мило!
— У вас, шотландцев, такие красивые старинные обычаи, — добавила ее подруга. — Прошу, расскажите нам о вашей замечательной стране.
Итак, первую часть вечера Мойра провела, отвечая на шквал вопросов о культуре Шотландии — от хаггиса
[38] до волынки и килтов.
— Кстати, я слышала, что новый герцог Брамптон, дальний родственник покойного, родом из вашей страны, — сказала вдруг Агнесса. — Известие о безвременной кончине сразу двух знакомых стало для нас чудовищным потрясением. А тут приходит новость об этом наследнике, которого никто не знает. Очень надеюсь, что он не какой-нибудь головорез из трущоб.
Мойра стряхнула с себя безразличное оцепенение и вся обратилась в слух.
— Хотите сказать, что новый герцог — шотландец?
— Да, моя дорогая. Быть может, вы с ним даже знакомы. Ах, если бы только вспомнить его имя. Надо сказать, оно звучит вовсе не по-шотландски, потому-то я его и не припомню.
Агнесса проявила возмутительную рассеянность и водила рукой по воздуху, будто хотела выудить из него забытое имя.
— Шотландия не такая уж большая страна, — сказала Мойра. — Я вполне могу знать по меньшей мере кого-то из его родственников. Там, где я живу, относительно мало хороших семей и мы все друг друга знаем — не то, что в Лондоне.
— Нет. Нет. Вылетело из головы, — затарахтела Агнесса. — Возможно, я вспомню его после концерта. Музыка меня успокаивает, и тогда воспоминания текут рекой.
— Но, Агнесса, дорогая, разве ты не слышала? Говорят, будто Джордж Кинросс пригласил нового герцога на этот вечер, — вмешалась подруга. — Так что юной леди может выпасть приятный случай возобновить старое знакомство.
Мойру внезапно охватило сильное волнение.
«Кем может оказаться этот незнакомец с трудно запоминающимся именем?» — гадала она.
Девушка знала практически всех, кто был достоин внимания в светских кругах Эдинбурга и Глазго. Значит, она действительно могла встречаться с новым герцогом — это не выходило за рамки возможного.
«А что, если он окажется подходящим кандидатом в мужья?» — подумала Мойра. Прозвучал гонг, приглашая всех в столовую.
Девушка так разволновалась, что из огромного количества деликатесов не съела почти ничего.
К Мойре подошел раскрасневшийся и счастливый брат.
— Мойра! Наконец-то. Где ты была?
— Разговаривала с золовкой леди Каннингем и узнала весьма интересную вещь: новый герцог Брамптон — шотландец. Говорят, он приглашен на эту вечеринку. Ну, что ты об этом думаешь?
— О, я не могу всерьез интересоваться дамскими сплетнями, — пожурил он сестру. — А у меня так замечательно продвигаются дела с Эмили! Она согласилась пойти со мной завтра на прогулку, а еще пригласила меня поохотиться вместе с ее отцом после Рождества.
Мойра ласково взяла брата под руку.
— Это прекрасная новость, дорогой. Значит, мы все-таки остаемся?
— Да. Завтра я пошлю маме с папой телеграмму и сообщу о нашем решении.
— Они расстроятся.
— Зато как обрадуются, когда я представлю им Эмили в качестве своей невесты! — воскликнул Юэн. Его глаза светились счастьем. — И когда мы вырвем из лап кредиторов наш Лендок.
