— Дорогая, — воскликнул он, с жаром целуя Мойру, — как ты себя чувствуешь сегодня? Ты такая бледная.
— Мне гораздо лучше, спасибо. Жду не дождусь, когда мы приедем домой. Как думаешь, сколько займет дорога?
Стюарт посоветовался с кучером. Дороги были замерзшими, и лошади не могли бежать во весь опор, чтобы ненароком не поскользнулось копыто.
— Вероятно, часов пять, — объявил он результат долгого обсуждения. — Нам повезет, если будем на месте засветло.
Они тронулись в путь, и Мойре не удалось даже мельком заглянуть внутрь дома.
— Я выставлю его на продажу, как только решится дело с поместьем Брамптонов, — сказал Стюарт, когда лошади понесли их по морозным сельским дорогам. — У меня есть желание иметь дом в Шотландии, но тот, что в Перте, не подходит. Особенно, если Господь благословит нас детьми.
Мойра покраснела.
Конечно, она хотела иметь детей, но не задумывалась об этом: все казалось таким далеким. Пока что даже мысли о свадьбе омрачались страхом неизвестности о происходящем в Лендоке.
Стюарт уловил тревогу девушки и постарался утешить ее.
— Дорогая, что бы ни случилось, твоих родителей не выгонят из замка. Теперь в моем распоряжении есть средства, чтобы по меньшей мере придержать кредиторов.
Мойра обратила на него взгляд, полный благодарности.
— Но, милый, я не могу просить тебя о таком.
— Мойра, твой брат — мой близкий друг, ты — моя невеста, и я питаю глубокое уважение к вашему отцу. Думаешь, я допущу, чтобы родителей дорогих мне людей выбросили в работный дом? Я не был бы мужчиной, если бы ничего не предпринял.
С заходом солнца вид из окна стал очень знакомым.
— Мы подъезжаем к Лох-Ерну, — прошептала Мойра. — Так странно возвращаться домой: кажется, что Лондон был в другой жизни.
Она смотрела на проносящиеся мимо темнеющие поля; вскоре в конце озера показались башни Лендока.
«Не верится, что я дома», — подумала Мойра, и ее сердце гулко забилось.
Когда экипаж повернул за угол перед въездом в поместье, Мойра с удивлением заметила у ворот кого-то, похожего на полицейского констебля.
И действительно, подъехав к воротам, экипаж резко остановился.
— Стой! Кто идет? — гаркнул офицер.
Кучер повернулся к Стюарту и спросил, что ему делать. Стюарт не колебался. Он высунул голову из окна коляски и прокричал полицейскому:
— В этом экипаже едет леди Мойра Стрэткэррон. Дайте дорогу, пожалуйста!
— Стюарт, — прошептала Мойра, начиная все больше волноваться, — что происходит? Почему у ворот офицер в форме? Это отец… Я знаю, это он.
Полицейский подошел к экипажу и поднял фонарь.
— Прошу прощения, миледи! — воскликнул он, увидев Мойру.
Офицер махнул рукой, позволяя экипажу ехать дальше, а девушка в страхе прижалась к Стюарту.
— Да что же это такое?
— Тише, не бойся, — ласково сказал Стюарт, — мы не знаем, в чем здесь причина, и возможно, это не то, чего ты страшишься. Может, кража…
— …или убийство, — со слезами простонала Мойра.
Когда экипаж остановился у входа в замок, она была так напугана, что не хотела выходить. Даже при виде Рэнкина, который, как всегда, спокойно шел ей навстречу, девушке не стало легче на душе.
— Миледи, — сказал он, позволив себе редкую у него улыбку, — я рад видеть вас.
— Рэнкин, ты можешь объяснить, что здесь происходит? У ворот стоит полицейский, который не хотел нас пропускать.
— Мойра! Дорогая! Какой чудесный сюрприз!
Прежде, чем Рэнкин успел ответить, графиня выбежала из дверей и бросилась к дочери, которая уже одной ногой стояла на ступеньке экипажа.
— Мама…
Мать и дочь обнялись, уже не сдерживая слез.
Стюарт из уважения остался в стороне, наблюдая за тем, как выгружают чемоданы Мойры.
— Мама, скажи мне, почему у ворот стоит полицейский?
— Но ты ведь получила мою телеграмму? — с озадаченным видом спросила графиня.
Она не обращала внимания на стоявшего рядом Стюарта, приняв его за кучера. Темнота скрывала разительное отличие Стюарта от прислуги.
— Нет, я четыре дня была в море. Что в ней говорилось?
— Пойдем в дом, моя дорогая, не следует обсуждать наши дела в присутствии чужих людей.
Мойра открыла рот, чтобы вступиться за Стюарта, но тот помотал головой и приложил палец к губам.
Девушка поняла: Стюарт видит, что пока лучше придержать их новость, а потому позволила матери увести себя в дом, тогда как ее жених остался снаружи.
— Мойра, произошло замечательное, прекрасное событие, — начала мать, задыхаясь от радостного волнения. — Вчера наш покой бесцеремонно нарушили полицейские, приехавшие целым экипажем, и два представителя американского банка.
— Мама… но ведь они приехали не для того… чтобы забрать Лендок?
— Нет, милая. Далеко не за этим. Ларри Харвуда арестовали в Чикаго по обвинению в вымогательстве. Он сбежал туда, когда американские власти провели расследование его афер и получили доступ к его сейфу в банке, где были обнаружены документы на Лендок. Поскольку ведется судебное разбирательство, они сразу приехали в Шотландию, чтобы взять показания у твоего отца. Дорогая, Лендок спасен, а Ларри Харвуд застрял в тюрьме на долгое время!
Мойра не верила своим ушам.
— Это значит, что нам не придется покидать Лендок и бумаги на поместье снова у папы?
Графиня улыбнулась.
— Твой отец неглупый человек. Оригиналы документов все это время были у его юриста в Стерлинге. Он пошел на риск, но ему хватило осторожности не расстаться с настоящими документами. Харвуду пришлось бы нелегко, вздумай он прибрать к рукам имение, поскольку бумаги, которые у него были, — всего лишь копии.
— Выходит, отцу не нужно было так волноваться?
— Милая, отец мучился раскаянием в том, как поступил со своей семьей. Он находился в таком душевном состоянии, что не мог рассуждать здраво: он не знал, что копии будут недействительны в глазах правосудия, если Харвуд попытается заявить права на поместье.
— Значит, сегодня поистине счастливый день. Где отец? Я должна его видеть.
— Я здесь, дочка, — сказал граф, спускаясь по лестнице.
Мойра бросилась к нему в объятия.
— Папа, ах, папа! Как замечательно снова видеть тебя здоровым!
— А я рад, что ты дома на Рождество, милая моя девочка, — вздохнул граф, и на глаза у него навернулись слезы.
Вежливое покашливание привлекло внимание к Стюарту, по-прежнему терпеливо стоящему в холле.
