— Об этом трудно говорить, поэтому я скажу просто. Мы разорены, совершенно разорены.
Над столом повисла тишина: потрясение заставило всех замолчать.
— Ларри Харвуд оказался мошенником. Он взял наши деньги и сбежал с ними. Наобещал мне золотые горы, но только и делал, что проматывал мои сбережения самым бесстыдным образом. Он обманом заставил меня вложить деньги в рудник, которого не существовало, и, чтобы закрепить сделку, я отписал документы на замок и все земли Лендока. Одним словом, мы остались без гроша. Харвуд удрал бог весть куда, и теперь его американский банк требует уплаты долгов. Они придут сюда, чтобы забрать свое, то есть Лендок. Это лишь вопрос времени.
Шок было настолько сильным, что никто не мог говорить. Мойра видела, что Юэн вскипает от безмолвного гнева, а мать изо всех сил сдерживается, чтобы не разрыдаться.
Сдавленным голосом графиня нарушила тишину:
— Но ведь они не могут забрать наш дом? Скотт, скажи мне, что это не так.
— Я бы с радостью, Маргарет, но не могу. Я был совершеннейшим глупцом. Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?
Графиня погладила его по руке, заливаясь слезами.
— Справимся как-нибудь. Юэн, Мойра, оставьте нас с отцом одних, пожалуйста.
— Да, мама.
Выйдя из столовой, Юэн схватил Мойру за руку и крепко сжал ее.
Девушка не могла сдержать слез, и они градом катились по щекам.
— Что с нами станет, Юэн? Неужели мы превратимся в бездомных нищих?
— Этому не бывать, пока я дышу, сестра, — прозвучал угрюмый ответ. — Мы преодолеем это.
— Но отец потерял имение. Где мы будем жить? Куда пойдем?
— Обещаю, мы не будем бездомными, — решительно сказал Юэн. — Я найду выход, даже если это будет стоить мне жизни.
— Боже упаси, чтобы до этого дошло, но никогда еще мы не были в такой опасности! Ах, Юэн! Что с нами будет?
Глава третья
Мойра всю ночь не сомкнула глаз.
«Не могу поверить, что он поставил на карту наш дом», — снова и снова бормотала она, ворочаясь в постели.
Девушка вздрогнула, попытавшись представить жизнь вне замка. Да, она часто сетовала, что в Лендоке нет современных удобств, а зимой сыро и холодно, но она любила замок всей душой и не представляла, как можно жить где-то еще.
Собственное горе девушки было глубоким, но больше она переживала за мать.
«Бедная мама! Как много легло на ее плечи», — размышляла Мойра, а рассвет тем временем уже загорался за стенами замка.
Поняв, что с наступлением утра нечего и пытаться уснуть, Мойра поднялась с постели и начала расчесывать свои длинные темные волосы.
В коридоре послышался шум. Девушка накинула халат и медленно открыла дверь.
— А, Мойра. Доброе утро.
Это был Юэн.
— Я не могла уснуть этой ночью, Юэн. Голова просто шла кругом.
— Да, я тоже. Прогуляемся по холмам перед завтраком? Я чувствую необходимость немного побыть вдали от замка.
— Дай мне пятнадцать минут. Встретимся в саду?
Юэн кивнул, зевая. Он не побрился этим утром, и на его подбородке начала пробиваться легкая рыжая щетина.
Через пятнадцать минут Мойра была одета, а ее ноги были обуты в добротные ботинки.
Вскоре брат с сестрой уже взбирались на холм позади замка. На цветах еще блестела роса; ноги тонули в вереске. Шагая по берегу озера, оба на миг остановились, окинув взглядом то, что три столетия принадлежало Стрэткэрронам.
Ни Мойра, ни Юэн не могли поверить, что их владение этой землей скоро закончится и какой-то неизвестный американский банк заберет все себе.
— Что можно сделать, Юэн? Мы должны что-то предпринять. Я не могу сидеть сложа руки и смотреть, как у нас забирают дом!
— Эту землю дала нам королева Шотландии Мария I, — вздохнул Юэн, — и сама мысль, что ею завладеют чужестранцы, невыносима!
— Но отец как будто уверен, что выхода нет. Он отдал Харвуду документы на поместье, Юэн.
— Если я хорошо знаю отца, Харвуду достались всего лишь копии. Папа осмотрительный человек, а не глупец какой-нибудь. Он ни за что не отдал бы настоящие документы. Но я согласен, необходимо что-то предпринять, причем отец с матерью не должны об этом догадаться: они умрут от стыда, если узнают, что дети пытаются их выручить.
Мойра согласно кивнула. Родители были очень гордыми людьми, и, пока дети жили с ними, они ни в коем случае не приняли бы от них помощи.
— Мы могли бы найти работу…
— Это не спасет замок, Мойра.
— А что, если мы распродадим землю, ферму за фермой, пока не явились кредиторы?
— Это невозможно.
— А если съездить к папиному юристу и поговорить с ним? Что бы отец там ни подписал, — это, возможно, не действует за пределами Америки.
— Хорошая мысль, Мойра. Да, мистеру Клуни в самом деле стоит нанести визит. Но было бы лучше, если бы нам удалось выкупить отцовские долги.
Мойра в недоумении уставилась на брата.
— Но как мы это сделаем? У нас нет ни личного имущества, ни личных доходов.
— Мы можем заключить браки.
— И чем это нам поможет?
— Если мы оба обвенчаемся с богатыми супругами, их родители могут захотеть помочь нашим. Конечно, отец сам навлек на себя эту жестокую несправедливость, но она все равно остается несправедливостью, и есть много честных людей, готовых встать на защиту обманутого.
— Но разве не мистер Клуни должен этим заниматься?
— Мистер Клуни берет крону
[10] уже за то, чтобы только позволить войти в его кабинет. Откуда у нас деньги на судебные разбирательства?
Мойра ничего не ответила — она думала о Стюарте Уэстоне. Если придется выйти замуж по расчету, то она хотела бы себе такого мужа, как он.
Но как узнать, достаточно ли у него денег, чтобы выручить их из беды? Мойра решила, что лучше выяснить это каким-нибудь окольным путем. Однако она понимала, что сейчас не время заводить подобные разговоры с Юэном. Эти мысли нужно пока оставить при себе.
— Юэн, я уверена, что мама понемногу распродает фамильное серебро: исчезли канделябры, блюдо для устриц, а еще не хватает пары тех огромных подсвечников.
— Вот и объяснение пиршеству и яствам, от которых ломился наш стол, когда гостил Харвуд. Эх, попадись он мне! Во мне кровь кипит от возмущения!
— По-моему, мама продала и свои жемчужные бусы.
— Не те, что дед подарил ей, когда я родился?
