Она расставила цветы, подошла к кровати и внимательно посмотрела на графа, заметив, что он явно идет на поправку.
На месте ушиба по-прежнему красовался синяк, но лицо уже утратило мертвенную бледность и постепенно приобретало естественный цвет.
Откинутые назад волосы открывали высокий лоб. Мариота с трудом привыкала к новому облику графа. Девушка часто вспоминала, как он лежал без сознания и как ей казалось, что дни его сочтены. Теперь опасность миновала, он приходил в себя и менялся на глазах.
Граф лежал в красивой ночной рубашке с высоким воротом, напоминавшим жабо. Мариота мысленно сравнила ее со скромной отцовской и тихо вздохнула. Предчувствия не обманули ее: в последнее время она окончательно убедилась, что граф — человек властный, решительный и не терпящий возражений.
— Сегодня ваша сестра вновь приедет вас проведать, — сообщила она. — Отец собирается показать ей ту старую часть замка, которая последние годы была заперта.
— А почему ее закрыли? — полюбопытствовал он.
— Думаю, это очевидно, — отозвалась Мариота. — Комнаты нужно постоянно убирать; заниматься этим, кроме меня и старого Джекоба, некому, а у нас и без того много дел.
Она говорила нарочито беззаботно, не желая заострять на этом внимания, но граф нахмурился и спросил:
— Неужели вы настолько бедны?
— Как церковные мыши, если не хуже! — засмеялась Мариота.
Они немного помолчали. Затем граф задумчиво произнес:
— Я понимаю, что сделался для вас тяжкой обузой. Врачи не разрешают мне вставать, и вы без ложной скромности обязаны сказать, что я могу для вас сделать.
Доктор Даусон категорически запретил ему двигаться до тех пор, пока не заживет вывихнутое плечо. К тому же графа мучили головные боли, хотя с каждым днем они становились все слабее.
— Мы счастливы, что можем хоть чем-нибудь помочь вам, — поспешила возразить Мариота. — И вам не следует слушать Линн.
Граф рассмеялся.
Линн не терпелось повидать раненого. Как только ему стало немного лучше, она без спроса ворвалась в Комнату короля и оживленно проговорила:
— Вы взволновали всю округу. Такого никто и не припомнит. Ну, разве что в прошлые века, когда у нас в замке гостили важные персоны!
Граф удивленно приподнял брови, и Линн пояснила:
— Здесь останавливался сам Карл II, и мне кажется, вы на него похожи.
— Благодарю вас, — откликнулся граф.
— Отец посвятил целую главу балам и пышным пирам в Квинз-Форде. Он еще застал всю эту роскошь, но на нашу долю, увы, остались одни кролики!
Граф окинул девушку недоуменным взором, а та пояснила:
— Другая пища в это время года нам не по карману. Джереми постоянно повторяет, что от жареных кроликов у него скоро вырастут большие серые уши.
Граф засмеялся:
— Да, поистине это очень печальная история.
— Для нас — несомненно, — согласилась Линн. — А ведь вы, наверное, привыкли у себя в Оксфордшире к самым изысканным блюдам.
— Кто рассказал вам о моем замке? — осведомился граф.
— Элайн, моя подруга. Мы с ней вместе учимся, — сообщила Линн. — Теперь я знаю, что вы богаты, знатны, живете в роскоши, совсем как король, а все молодые женщины сходят по вас с ума и мечтают выйти за вас замуж.
На мгновение лицо графа посуровело, но эти слова были сказаны так непосредственно, что он невольно улыбнулся:
— Что ж, вижу, моя репутация меня опередила.
— Вас знают даже здесь, в нашей «глухой дыре»; как говорит мой брат Джереми — на краю света. Как это ни прискорбно, но он прав. У нас нет ни экипажей, ни хороших лошадей, чтобы уехать куда глаза глядят. Вот мы и сидим здесь как прикованные и любуемся грядками.
— Да у вас просто дар к красочным описаниям, — насмешливо заметил граф.
— Все здесь думают только о еде. А может, у нас не только кроличий рацион, но и кроличьи мозги?
В эту минуту в комнату вошла Мариота и, услышав последнюю фразу, нахмурилась:
— Его светлости необходим покой, — резко заявила она. — Ему не до наших проблем!
— А мне кажется, ему интересно побольше узнать о нас, — возразила Линн.
— Сомневаюсь, — откликнулась Мариота. — Дорогая, тебе еще нужно убрать гостиную до приезда леди Коддингтон. Так что стоит поторопиться.
— Видите, как она старается меня выпроводить? — обратилась Линн к графу. — Что ж, Мариота, ты нашла весьма деликатный способ. Я понимаю, ты хочешь наслаждаться обществом нашего гостя в одиночку, и подчиняюсь.
Линн лукаво улыбнулась и поспешила удалиться, пока сестра не обрушилась на нее с упреками.
— Боюсь, Линн успела надоесть вам своими жалобами, — проговорила Мариота.
— Ничуть, — отрывисто произнес граф. — Мне неудобно, что я доставил вам столько хлопот, да еще привез сюда Хикса, а сам ничем не способен помочь.
Предчувствуя, что он сейчас предложит ей деньги, девушка замерла. Но, очевидно, он догадался, о чем она подумала, и сказал:
— Я прекрасно понимаю, мисс Форд, что ваш знатный род прославил себя за прошедшие века, но в то же время…
— В то же время я надеюсь, что вы, ваша светлость, остались довольны ланчем, — резко перебила его она. — Вы же сами сказали, что цыпленок был очень нежен и вкусен.
— Несомненно, — подтвердил герцог. — Но, по-моему, в вашем бюджете появилась лишняя статья расходов.
«Как бы он удивился, узнав, что мы воспользовались его деньгами, — с горечью подумала Мариота. — Ведь именно их Джереми вытащил из его кармана».
— Я попросил сестру привезти фрукты из теплиц герцога, — продолжил граф. — Но полагаю, что она захватит с собой немало провизии, способной подкрепить не только мои, но и ваши силы.
Мариота растерялась и, ничего не ответив, подошла к окну. Она поглядела на запущенный, разросшийся сад.
При ярком солнечном свете он показался ей очень красивым, но девушка знала, что любой другой человек нашел бы его заброшенным и нуждающимся в уходе опытного садовника.
Гордость мешала Мариоте согласиться с заманчивым предложением графа, хотя где-то в душе она понимала его разумность. Подобное смятение чувств стало платой за их маскарад.
— Подойдите поближе, — позвал ее граф. — Мне нужно с вами поговорить. Я не могу сейчас повышать голос.
«Ну, вот, он уже начал мной командовать», — с возмущением подумала девушка. Но граф выглядел столь беспомощным, что она не могла ему отказать.
Мариота неохотно вернулась к кровати.
— Я прекрасно понимаю, что обязан вашему брату жизнью, — начал он. — Иначе я пролежал бы всю ночь на дороге, простыл и заболел бы пневмонией. Вы же вели себя благородно, заботились обо мне и самоотверженно выхаживали в самые трудные дни, пока сестра не узнала, где я. Я уже не говорю о том, что доставил вам массу хлопот и отнял много времени. Поставьте себя на мое место. Неужели вам не захотелось бы отблагодарить хозяев дома?
