— Почему? — полюбопытствовал Джереми.
Не зная, что ему ответить, Мариота решила сообщить ему, что граф обещал Линн прислать в субботу лошадь и грума из Мадресфилда.
— Раз Линн едет кататься, значит, и я тоже! — заявил Джереми.
— Нет, пожалуйста, Джереми, прошу тебя… ты не имеешь права! — не выдержала Мариота.
— Уж если его светлость свободно распоряжается моей конюшней — а конюшня моя и ничья больше, — то я вправе кататься на его лошади. Да-да, так и знай! И возмущаться тут нечего.
Он вышел из столовой. Мариота поняла, что брат ни за что не переменит решения. Ей было неловко, что они вновь оказались в зависимости от графа. В четыре часа она понесла графу чай. Последовав совету доктора Даусона, в этот день его светлость проспал до полудня.
— Мне сейчас гораздо лучше, — сообщил выздоравливающий, когда Мариота поставила поднос на стол, и, с улыбкой взглянув на нее, продолжил: — Вижу, вы принесли мне плюшки. Я не ел плюшек с самого детства.
— Надеюсь, они мне удались.
— Не сомневаюсь, — отозвался граф. — Умение прекрасно готовить относится к числу ваших добродетелей.
— Я обожаю готовить, — подтвердила Мариота, — но только когда у меня под рукой есть нужные продукты.
Граф как раз отправил Хикса к повару герцога с просьбой прислать необходимые продукты для приготовления его любимых блюд.
В этом списке значились сливки и шоколад для крем-брюле, которых в Квинз-Форде давно не видели. Мариота была в восторге от тающих во рту сладостей. Теперь она с радостью принимала корзины, приносимые Хиксом, и успокаивала себя мыслью о том, что она всего лишь исполняет желания графа, а, стало быть, гордость ее от этого ничуть не пострадает. Ее прежнее сопротивление, сейчас казалось ей просто смешным. Ей было ясно, что граф не мог довольствоваться их скудными трапезами.
Мариота налила графу чай, села в кресло и проговорила:
— Жаль, что вы утром отказались встретиться с леди Элизабет. Она на редкость привлекательна.
— Вы так считаете?
— Она превосходно одета.
Мариоте показалось, что граф хочет продолжить этот разговор, однако он неожиданно спросил:
— Вы играете на фортепиано, Мариота?
Она откликнулась не сразу.
— Да. Мама считала, что я и Линн должны уметь играть. В детстве музыка доставляла мне огромное удовольствие.
— Я хотел бы вас послушать, — сказал он. — Мне почему-то кажется, что вы прекрасно чувствуете музыку.
— Вы и вправду так думаете? — отозвалась Мариота. — Действительно, я нередко начинаю фантазировать, обычно под влиянием какой-нибудь мелодии. Сочиняя рассказы, я слышу музыку ветра, гнущего ветви деревьев, птиц, поющих на рассвете, а иногда до меня доносится мерный рокот морских волн.
— Когда я смогу спуститься вниз, вы мне все это сыграете.
— Как бы мне хотелось, чтобы добрый волшебник перенес фортепиано наверх и поставил его в соседней комнате, — мечтательно произнесла Мариота. — Я бы часами играла для вас, чтобы вы смогли успокоиться и уснуть.
— Звуки вашего голоса уже успокаивают меня, — промолвил граф. — Я знал, Мариота, что вы от природы музыкальны. Меня всегда очаровывали красивые голоса.
Наверное, он вспомнил нежный, мелодичный голос какой-нибудь красавицы, подумала Мариота. А вдруг и ее голос задевает тайные струны его души?
Нет, нет, это невозможно, тотчас возразила она себе, вокруг него столько блестящих, изысканных женщин, он быстро забудет о ней.
Граф не отрывал глаз от Мариоты.
— Вы опять загрустили. О чем вы думаете?
— Я думаю о вас, — откровенно призналась она.
— Ну, и какие мысли вызывает у вас ваш покорный слуга?
Собравшись с духом, она выпалила:
— Вы скоро уедете, вернетесь к прежней жизни и забудете о нас. Ведь у вас столько… друзей.
Мариота невольно подчеркнула последнее слово, и граф догадался, кого она имеет в виду.
— Ну вот, вы опять за свое. Вы себя явно недооцениваете.
Немного помолчав, он добавил:
— Вы же знаете, я очарован вашим обаянием.
Она изумленно взглянула на него, но он быстро пресек возможные возражения:
— И довольно об этом говорить. Лучше почитайте мне что-нибудь. Мне очень нравится слушать ваше чтение.
Не понимая, что с ним происходит, Мариота чуть было не принялась его расспрашивать, но вовремя удержалась.
Глаза графа лихорадочно блестели. Боясь, что от напряжения у него вновь разболится голова, Мариота взяла газету и принялась читать первый попавшийся отрывок.
Она не сразу поняла, что в статье описывается бал в Карлтон-хаузе. Пытаясь сосредоточиться, она призвала на помощь свое воображение. И вот Мариота словно воочию увидела роскошный дворец, залы с мраморными колоннами, взлетающие в небо фейерверки. Гости поднимались по лестнице, и залы постепенно наполнялись. Дамы в вечерних платьях сверкали драгоценностями. Нежная, завораживающая музыка зазвучала в ушах девушки, и ей показалось, что это она сама кружится в вихре вальса. Впрочем, мысли ее быстро вернулись к графу. Наверняка он нередко бывал на таких балах, перебрасывался остроумными репликами с приятелями, спорил с ними о политике и обсуждал последние новости.
К сожалению, статья оказалась короткой. Тихо вздохнув, Мариота обратилась к графу:
— Вы могли бы блистать на таком балу.
— И вы тоже.
Мариота засмеялась:
— Я бы оробела и быстро сбежала бы, как Золушка из дворца принца.
— Если мне не изменяет память, — произнес граф, — красота Золушки покорила гостей, а принц влюбился в нее без памяти. Это непременно случилось бы и с вами, Мариота.
Она робко улыбнулась:
— В моих сказках — да, но в жизни я забилась бы в угол или убежала, а принц даже не заметил бы, была я на балу или нет.
— А в моей сказке, — нежно проговорил граф, — принц не только нашел бы вас, но и понял, что всю жизнь искал такое сокровище!
ГЛАВА 5
Мариота пришла из церкви, торопливо развязала ленты шляпы и положила молитвенник на стол в прихожей.
Служба тянулась дольше обычного. Мариоте показалось, что она никогда не закончится.
Она мечтала поскорее вернуться домой, к графу, и любая задержка представлялась ей непреодолимой преградой.
Согласно традиции, ее отец был обязан содержать местную церковь на свои средства, равно как и платить викарию, а денег у отца не было.
Поэтому службы теперь отправлял преподобный Теодосий Доути, старый священник из соседнего селения.
