– Можно и пешком! – согласился Денис Иваныч, но согласился так загадочно, что папа Гаврилов заподозрил, что лучше этого не делать, и, подсадив в кузов маму, стал передавать ей мелких детей. Потом туда же полезли и взрослые, а Покровский резво забрался в кабину «уазика», в которой было всего одно сиденье – водительское, а вместо другого лежал набитый соломой мешок. Покровский уселся на мешок и положил на колени карту.
– Я спокоен! Дорогу будет кому показать! – сказал папа, и Петя от смеха едва не вылетел из кузова.
Денис Иваныч высунул в окно «уазика» руку и постучал по крыше кабины, предупреждая, что они сейчас тронутся. Мотор затарахтел, труба чихнула дымом, и небо качнулось, приходя в движение.
Глава четырнадцатая
Ангел с мечом и динамитом
В женской работе есть что-то тупиковое: помыл тарелку – она испачкалась. Приготовил еду – ее съели. Убрал что-то с пола, потом смотришь – опять все набросано.
Мама Аня
Дорога шла по грязи – частично жидкой, частично застывшей и вздувшейся буграми. Грязь была взрыта настолько, что «уазик» покачивало как на волнах: вверх-вниз. Порой он вставал почти вертикально, и тогда все вцеплялись в борта и друг в друга. Нет, это была не просто грязь, а самая невероятная грязь в мире! Обочины были усеяны оборванными тросами и обломками досок, служившими для вытаскивания застрявших машин. Но вытащить удавалось не все. Один джип ухитрился увязнуть почти до середины двери, да так и торчал, служа площадкой отдыха для сорок.
– Умный один хотел вчера по обочине объехать! Нет, дорога – она всегда надежнее! Все ж таки ее отсыпали когда-то! – высовываясь в окно, радостно крикнул Денис Иваныч.
– Здесь моторная лодка нужна. По грязи винтом загребать! – хмыкнул Петя.
Он лежал на одном из пакетов Нины, Серафима и Андрея. Пакет прорвался, и выглянула баночка с вареньем из черной смородины. Подпрыгивая на ухабах, Петя ухитрился найти в пакете ложку и стал уплетать варенье. Что-то хрустнуло у него на зубах, и озадаченный Петя достал изо рта узкое крылышко.
– Оса в варенье утонула, а я ее съел! – удивился он.
«Уазик» продолжал плыть по грязи. Дважды казалось, что он застрял, но Денис Иваныч давал задний ход, что-то подкладывал и они проезжали. Лес становился все глуше. Порой нависшие ветки упирались в кабину, оттягивались как катапульта, а потом со свистом проносились над кузовом, грозя снести любого, кто приподнимет голову. С веток в кузов летели мокрый снег и капли воды, а один раз свалилось воронье гнездо, полное трухи и мусора.
– Меня по носу задело! – закричал Саша, показывая красный след на самом кончике носа.
Впереди на дороге возникла желтая запятая. Постепенно она увеличилась и превратилась в очень старый «Запорожец», который вполне мог еще застать молодость «уазика». «Запорожец» ехал им навстречу. На его крыше были тесно навалены гнутые стволы, перехваченные проволокой.
Денис Иванович высунулся в окно.
– О! Генка за дровами ездил! – крикнул он. – А что за деревья он везет, знаете? Персики!
– Он топит персиками?
– А чем еще топить, когда там сад рубят? Состарился сад! – Денис Иваныч на минуту заглушил мотор, и ветер донес издали грызущий звук бензопилы.
– Как это так! Тот джип не смог проехать, а «Запорожец» может? – ревниво спросил папа Гаврилов.
– Ну так то ж уметь надо! «Запорожец» машина легкая, проходимая, да и Генка с домкратами едет! – ответил Денис Иваныч.
– С какими еще домкратами?
– А увидите сейчас! – пообещал Денис Иванович.
«Запорожец» поравнялся с «уазиком». Дорога узкая, двум машинам не разминуться. Пока папа Гаврилов соображал, как они будут разъезжаться, дверцы «Запорожца» распахнулись, вылезли четверо здоровенных парней в резиновых сапогах и, как редиску выдернув «Запорожец» из грязи, легко сдвинули его на обочину.
– Ты куда это с туристами? – крикнул Генка. Он был здоровенный, небритый, в спортивном костюме. Его можно было бы испугаться, если бы не совершенно детское выражение лица.
– В лесу ночевать! Едем с нами! – пригласил Денис Иванович.
– Тридцать первого декабря? А как же салатик перед телевизором? – произнес он с глубочайшим укором.
«Уаз» снова тронулся. Дорога стала посуше и потянулась в горку.
– Мы заблудились! – радостно сказал Саша.
– Точно-точно! Ты думаешь, они знают, куда ведут? Да ничего подобного! Главное для руководителя – это уверенный вид и наличие карты, – сразу забормотал Андрей, обожавший все критиковать.
Не успел никто ему ответить, как внезапно лес расступился. Денис Иваныч въехал на холмик и остановился.
– Приехали! – крикнул он, и все дети горохом посыпались из кузова.
Первым, что увидели Гавриловы, была навьюченная как ослик «Нива». К ее верхнему багажнику были примотаны копья, щиты, части шатра и даже небольшой колесный таран. «Нива» стояла на берегу озерца с деревянными мостками, заходившими в воду. Озерцо было таким прозрачным, что на его дне виднелись утонувшие еще желтые листья. Возле озерца высился частокол маленькой деревянной крепости.
– Это и есть Константинополь? – догадался папа Гаврилов.
– Ну да. Это мы летом построили. У нас тут зимний лагерь, – объяснил Денис Иваныч.
К подъехавшему «уазику» уже бежали несколько детей и шли двое мужчин.
– Отец Александр и дьякон Максим. Из нашего храма, – представил Денис Иваныч.
Отец Александр был среднего роста, со светлой редкой бородкой. Перемещался он короткими резкими перебежками, которые трудно было отследить глазом, а потом на несколько секунд замирал, так что казалось, будто он не ходит, а телепортируется на малые дистанции.
Дьякон Максим, напротив, был огромный, медлительный, широкий в плечах и поясе, с запущенной бородой, которая делала его похожей на рыжего викинга.
Вскоре все уже перезнакомились и, сидя у костра, пили чай из консервных банок, потому что кружки были где-то на дне рюкзака.
– А у нас с матушкой мальчиков нет. Три девочки. А что в девочках толку? Будут какими-нибудь Булкиными или Таракашкиными, – жаловался отец Александр.
Будущие Булкины и Таракашкины возились у костра. Старшей Таракашкиной было года четыре. Возле детей на корточках сидела жена о. Александра матушка Ксения, кругленькая, румяная и радостная, и следила, чтобы они не схватили раскаленные угли.
