И правда, проснувшиеся в восемь вечера Саша, Рита и Костя никак не могли определиться, что сейчас. День? Ночь? Что делать дальше? Вроде бы надо ложиться спать, но ведь они уже выспались! Это сбивало их с толку, и они капризничали. Саша успокоился первым. На глаза ему попался лобзик, и он стал пропиливать картонный ящик, делая ловушку для ежей. По улице-восьмерке ночами постоянно бегали ежи, и Саша решил, что если положить в ящик что-нибудь вкусное, то к утру там обязательно поймается еж.
Вторым затих Костя. Он сидел, жевал какую-то веревочку и раскачивался. Дети обходили его стороной. Они знали, что, если сейчас хотя бы случайно подуть на Костю или хоть мизинцем его задеть, все начнется заново.
Сложнее всего оказалось с Ритой. Она не успокаивалась целый час. Сидела у мамы на коленях, обхватив ее руками за шею, и не разрешала ей ничего делать. Потом помаленьку пришла в чувство и начала командовать.
– Воды! – потребовала она.
Папа принес воды. Рита протянула руку за чашкой, но спохватилась, что слишком быстро уступила:
– Ты не мама! Я маму просила воды!
– С этим клиентом всё ясно, – сказал папа и ушел. Он не поощрял капризов.
Мама кинулась за водой.
– Не такая вода! – сказала Рита и, лягнув чашку, вылила воду на пол.
– Отшлепай ее! – велела Катя маме. – Все равно ведь отшлепаешь минут через десять, так чего время терять?
Рита попыталась лягнуть и Катю, но не достала.
– Тебя же мы не шлепали! – возразила мама. – Помнишь, как ты залезала на грязный унитаз в кафе, потому что хотела сама, а я тебя стаскивала! Ты орала – ужас! Или как ты два часа заставляла снимать с себя курточку, потому что считала, что ее надели неправильно!
– Я и сейчас считаю, что все на свете неправильно! – призналась Катя. – И вообще меня надо было шлепать с утра до вечера! Тогда я, может, не бросила бы музыкалку и играла бы на фортепиано, как маленький Моцарт!
– Думаешь, Моцарта шлепали?
– Уверена! Играли на его попе, как на барабане! – заявила Катя. – Никогда не поверю, чтобы трехлетний малыш тарабанил на фортепиано по восемь часов в день на голом энтузиазме.
Услышав, что ее предлагают отшлепать, Рита слезла с маминых колен и отправилась показывать Кате язык, но поскользнулась на мокром кафеле и шлепнулась в лужу. Это так ее ошеломило, что она так и осталась сидеть на полу с разинутым ртом.
– А кто воду разлил? Ты и разлила! – назидательно сказала Катя. – И вообще, чтобы дети чего-то не делали, надо велеть им это делать! Вот смотри! – Катя нацелила палец на Риту. – Валяйся! Подпрыгивай! Ковыряй в носу! Катайся по полу! Дрыгай ногами!.. Видишь, как только я приказываю ей это делать, она мне назло перестает!
На кухне появился Петя и сунул нос в холодильник.
Ничего для себя не найдя, он поднял с полу Риту и перебросил ее через плечо.
– Пошли со мной, орущее дитя! Мне надоело слушать эти звуки! У меня есть для тебя успокоин!
В комнате у Пети «орущее дитя» на удивление быстро утихомирилось и позволило отдохнуть от себя около получаса. Затем Рита спустилась вниз. Глаза у нее были круглые, а к груди она прижимала старый Петин планшет.
– Папа, я боюф! Стласные дядьки говолят: «Хеу-хеу! Ю а дэд!» Сто это знатит?
– А Петя как объясняет?
– Петя говолит: они ладуются, сто ты холосо иглаеф! – сказала Рита.
– Ну, Пете виднее! – заверил ее папа, и успокоенная Рита удалилась.
Ох, напрасно папа Гаврилов не посмотрел, во что именно играет Рита! Это была та самая кошмарная игрушка, за которую лишенный смысла Саша делал уроки.
Рита забилась в дальнюю комнату за угол дивана и в этом укромном месте села на пол, чтобы братья не отобрали у нее планшет. Хотя Саше с Костей было сейчас не до нее. Они сахаром прочерчивали по дому дорожки для муравьев. Муравьи были маленькие, тощие. Саше и Косте давно хотелось размножить муравьиных маток, но они переживали, что у них нет самцов. Костя уже дважды отправлялся на улицу с банкой ловить самцов. Ловил каких-то случайных муравьев, и они с Сашей долго спорили, самец это или нет. Решали, что самец, и начинали посыпать пойманных муравьев сахаром и хлебом.
Папа был доволен, что Саша и Костя переключились на муравьев. Это был уже прогресс. На прошлой неделе Саша собирался размножать мух, чтобы у них были ползающие белые личинки – опарыши. Всезнающий соседский Андрей сообщил, что мухи лучше разводятся на тухлой рыбе. Саша моментально отправился в магазин и стал громко спрашивать: «Где у вас тут тухлая рыба?» Покупатели начали смеяться каким-то нездоровым смехом, а продавщица непонятно почему рассердилась и прогнала Сашу из магазина.
Тогда Саша отыскал на улице селедочные кишки, притащил их на участок, стал ловить сачком мух и сажать их на кишки. Мухи пугались насилия и улетали. Зато прибежали Викины «английские принцы», одетые в новые комбинезончики, и мгновенно вывалялись в этих кишках. Вика принялась гоняться за Сашей, и было много лишнего шума, вследствие которого разведение мух пришлось отложить до лучших времен.
Рита уткнулась в планшет. В планшете что-то скрипело, ухало. Из разверзающихся могил лезли зомби. Пока они не доползли до нее, Рита должна была бить их по голове пальцем, и тогда зомби взрывались с ужасным звуком, забрызгивая все вокруг.
Чем успешнее колотила их Рита, тем больше их становилось. Рита уже не успевала всех взрывать, зомби все ползли, и вот уже на весь экран вырастало ужасное лицо. Протягивалась рука – и… ну, в общем, тут Рите сообщали, что она хорошо играет, и игра начиналась сначала.
Потеряв ощущение времени, Рита просидела за диваном больше часа. Ей хотелось убежать, но из могил ползли все новые зомби и надо было все время их взрывать. Остановить же игру Рита не умела – и вообще забыла, что это игра. Она не понимала уже, куда нажимает, видела только кошмарные лица и слышала: «Хеу-хеу! Ю а дэд!»
Наконец планшет разрядился. Рита на негнущихся ногах потащилась с планшетом к Пете.
– Ну как, ребенок? Хорошо тебе? – спросил Петя, открывая дверь.
Рита молчала, протягивая ему планшет. Петя взял его, посмотрел на бледное, с открытым ртом лицо сестры, на ее расширенные зрачки и одобрительно произнес:
– Да! Этому ребенку очень хорошо!
