– Это ты, падла… Думаешь, перехитрил? Ну все, конец тебе…
Дикая боль, порушенное самолюбие, отчаяние, что все пошло прахом, – он воистину выглядел несчастным человеком. Согнулся в три погибели, сверкал глазами, слюна стекала с губ. Алексей оторвался от стены, подошел, с любопытством заглядывая в глаза.
– Ну, привет, братан! Приехал, все нормально? Деньги-то привез? Учти, меньше, чем на сто тысяч, я не согласен. – Он засмеялся. Можно бесконечно и с наслаждением смотреть в глаза обезоруженному врагу.
– Ты что творишь, сука? – прохрипел Герасимович. Похоже, он реально сломал руку.
– ФСБ учения проводит, – лаконично объяснил Алексей. – А ты что подумал?
– Ну, падла, ты допрыгался… – процедил сквозь зубы Герасимович, с трудом разгибая спину. Взгляд невольно устремился к двери на веранду, что-то заблестело в глазах.
– Не жди, что помогут, – улыбаясь, сообщил Алексей, – Нет никого. Кончилась твоя поддержка. И светит тебе, господин Герасимович, долгий и муторный срок.
– Паскуда!!! – взревел сутенер. – Убью!!! – и бросился на штурм, растопырив пальцы здоровой руки.
Хватило хука справа, а потом еще добавил – снизу в подбородок. Глаза у сутенера сбились в кучку, завертелись, как сбежавшие с орбит планеты, ноги подкосились, и он повалился с таким грохотом, словно повалился сервант…
Для начала неплохо… Алексей прислонился к стене, перевел дыхание. Устал он чего-то. Обленились на «гражданке», товарищ майор, устаете раньше, чем начинаете работать. Он сделал несколько упражнений на вдох-выдох, зашагал к выходу, высунулся на веранду.
– Эй, народ, все сюда… Палыч, Борька, вы здесь?
– Ага, в первых рядах зрительного зала… – кряхтя, возник из-за угла Черкасов. Он, как бурлак на Волге, тащил за ноги еще одно бесчувственное тело. Пострадавший возвращался к жизни, жалобно стонал. – Что-то мне подсказывает, что нельзя оставлять это у машины, правильно, Леха? Пусть с нами побудет, так спокойнее…
– Правильно, – удивился Алексей, – резонно мыслишь, напарник. Давайте их всех на веранду, мужики. – Он покосился на подходящего Маслова. Виктор Павлович держал берданку – хорошо хоть стволом вверх. – Отсюда они никуда не разбегутся, сегодня тепло, мухи не кусают.
– Ох, поработал ты, Леха, ох, поработал… – сокрушался Виктор Павлович, заглядывая в дом. – Наломали дров и костей. И ты, Борька, ничем не лучше…
– Ну уж нетушки, я категорически отрицаю свою причастность, меня тут не было, – нервно хихикнул Борис.
Водителя совместными усилиями заволокли на веранду. Пришлось отодвинуть стол к дальней загородке, чтобы освободить место. Пособник Герасимовича был смертельно бледен, пытался что-то сказать. Пришлось уговорить его обойтись без лишних слов (парой точных ударов), и парня бросили на пол. Потом подняли бородатого – без церемоний, тащили за ноги, голова стучала по ступеням и застревала в разбитых половицах. Передохнули, выкурив по сигарете, потом приволокли из дома еще двоих. Все компанию укладывали в ряд, как мертвецов. Но все были живы. То один, то другой периодически начинал стонать, приходилось «убаюкивать», чтобы не портили такую томную ночь. Вся банда была при оружии. Впрочем, боевой пистолет носил только Герасимович (Алексей извлек его из-под буфета, сунул в дальний карман ветровки), остальные довольствовались травматикой, хотя и достаточно пробивной мощи.
– Вроде пятеро было… – выдохнул Черкасов, утирая ладонью пот со лба.
– Один еще там, – буркнул Алексей, кивая на тропинку в глубь огорода. – Вы пока вяжите этих, кладите оружие отдельно, телефоны отдельно, а я последнего доставлю…
С этим последним бандитом намечались проблемы! Вроде и ударил от души, а очнулся, сволочь! Здоровым оказался, хотя и тщедушным на вид. Он поднялся, тряся головой, а увидев Алексея, задергался, словно припадочный.
– Стоять! – ахнул Воронич. Халтурщик, майор! Не провел контроль качества!
Как из стартового пистолета выстрелили! Бандит сорвался с места, помчался по тропе. Алексей кинулся за ним. Если уйдет – проблемы покатятся снежным комом! Бандит ударился плечом об угол сарая, вскричал от боли, бросился к баньке, намереваясь обогнуть ее и уйти в бурьян. Движения были неуверенные, ноги заплетались. Алексей догнал его в несколько прыжков, провел подсечку, толкнул в плечо. Последнее движение было лишним – дезориентированный бандит ушел в штопор, завертелся и вонзился в хлипкую дверь стоящего сбоку сортира – дверь открывалась внутрь, что было странно, но все вопросы к покойному отцу. Сортир был откровенно аварийным – удивительно, что до сих пор пол не провалился… Но только не сегодня! Бедняга влетел в него, словно выпущенный из пушки, треснулся о стену, отлетел и с грохотом и ревом провалился в выгребную яму! Задрожали, заходили ходуном стенки сортира, но устояли. Из ямы донесся тоскливый вой, что-то там возилось, кряхтело…
Пока Алексей задумчиво смотрел на «падающий» туалет, подбежали возбужденные товарищи, встали рядом.
– Что случилось, Леха?
– Беда, мужики… – пробормотал Алексей. – У меня больше нет сортира…
– Хреново, – икнул Борька.
– Да ладно, не расстраивайся, – похлопал его по плечу Виктор Павлович, – первое время будешь ко мне ходить…
– А потом мы новый построим, – всхлипнул Черкасов, вытирая слезящиеся глаза. – Не переживай, Леха, лучше старого построим – большой и светлый…
Окрестности вновь огласились тоскливым воем из выгребной ямы, и Борька, не выдержав, зашелся в смехе. Виктор Павлович посмотрел на него, потом на подрагивающее «заведение», вытер набежавшую слезу и тоже захохотал.
– Вам смешно, – пробормотал Алексей, с опаской подходя к распахнутой двери, – а мне все заново строить – большое и светлое… Эй, приятель! – позвал он. – Да, да, ты, в яме! Слушай, ты лучше не шевелись, а то весь этот «скворечник» на голову упадет, будем тогда спасателей вызывать… – И тоже в изнеможении опустился на колени, стал всхлипывать…
Впрочем, позднее стало не до смеха. «Утопающему» бросили веревку, он вцепился в нее, вытащили. Виктор Павлович держал его на прицеле берданки, и все трое недоумевали: что делать с этим чудом? Злоумышленник выглядел жалко, трясся, от него исходила пронзительная вонь. Бедолагу заставили опуститься на колени и вытянуть назад сведенные в запястьях руки. Борька крепко связал его, после чего «мумию» протащили по дорожке и бросили так, чтобы можно было видеть ее с крыльца.
Дико уставшие, сели за стол на веранде и вытянули ноги.
– С вами, мужики, как на картошке, напахаешься… – отдувался Маслов. – Ну, надо же такое учудить… И что теперь делать будем?
– Выпить надо, – сообразил Борька и отправился на кухню. Вернулся через минуту, обнимая початую банку огурцов, презентованных Масловым, а в другой руке держа бутылку водки и три стакана.
Никто не отказался. Разлили, выпили, забыв чокнуться, хрустнули огурчиками.
