– Мужики, валите по домам! Быстро перелезайте к Палычу! А от него, Борька, огородами – к себе.
– Да ладно, мы с тобой, – смутился Маслов.
– Посидим, посмотрим, что к чему, – поддержал его Черкасов. – Вроде не за что нас привлекать – помогли в меру сил родным правоохранительным органам…
Маленькая деревня уже «стояла на ушах». Надрывались собаки, хлопали окна. Какие-то люди в масках наводнили участок. Разбегались по саду, топали в дом. Трое «виновников праздника» сидели тесной кучкой на веранде, допивали остатки сивушного самогона, а когда влетел мужик весь в черном, в маске и наставил автомат – безропотно подняли руки.
– Только не мордой в пол, товарищ, – попросил Алексей. – Мы и так устали. Зови старшего – это мы вам звонили.
– Могли бы и тебе налить, старина, – сокрушенно вздохнул Черкасов. – Но извини, самим мало.
Их не били, не заламывали руки. На улице сигналили кареты «Скорой помощи», расталкивали патрульные «УАЗы» и микроавтобус группы особого назначения. За ОМОНом возник возбужденный мужчина в штатском – средних лет, седоватый, вполне благообразный, – бросился к Алексею, сразу поняв, что он – это он.
– Миров, полковник Миров… Вы же Воронич? Очень приятно, Алексей, наслышан… – нервно улыбаясь, протянул он руку. – Ну, давайте, показывайте свое хозяйство…
Люди с носилками уносили из сада стонущего «братка», который вертелся на носилках, как придавленная муха. Еще один мужчина в штатском подобрал оружие, сунул в полиэтиленовый пакет. За оградой продолжали тесниться машины, сновали люди. Подходили проснувшиеся сельчане, спрашивали, что за дела. Из дома доносились удивленные возгласы. Омоновцы стаскивали маски, недоверчиво таращились на Алексея – вот так поработал этот парень, отвел душу! Полковник Миров застыл в позе городничего из «Ревизора». Итоги деятельности действительно впечатляли. Из спальни вытаскивали пятерых связанных «братков». Они пришли в себя, огрызались. Им развязали ноги и погнали своим ходом к распахнутым дверям мобильных «обезьянников». Медики недовольно ворчали – половину этого «воинства» в больницу надо везти! В подвале дела обстояли сложнее. У кого-то осталось оружие, но хватило ума не зарабатывать себе на пожизненное. Сопротивления не оказывали – да и куда сопротивляться в их состоянии? Но извлечение из подземелья вылилось в затяжную процедуру. Опустили лестницу, стараясь никого не придавить, спустились четверо. «Братки» кричали от боли, когда их при помощи веревок и специальной «сбруи» вытаскивали наружу. Всю компанию под конвоем повезли в городскую больницу. Эти парни даже в полубреду смотрели на Воронича с лютой ненавистью, чревато, многообещающе. Мол, не мы, так другие за нас отомстят. «А смогу ли я жить здесь после всего этого?» – поразила неприятная мысль. Даже полковник Миров как-то смущенно помалкивал, поглядывал на Алексея с затаенным сочувствием. Да пошли они к дьяволу! Не думать же сейчас об этом! Машины одна за другой отъезжали от ограды. Увезли всех задержанных. Алексей с товарищами дал предварительные показания – мужчина в штатском, представившийся опером из районного УГРО, бегло заполнил мятый бланк протокола. Машин и людей в округе становилось все меньше. Небо начинало светлеть, но еще неуверенно. Миров вызвал по рации командира ОМОНа, чьи бойцы не только рыскали по саду, но и прочесывали окрестности деревни. Полковник ругался, у него начало портиться настроение.
– Одиннадцать человек прибрали, – объяснил он Алексею, – но все в основном мелюзга. Вся радость – помощник Белецкого Герасимович да его правая рука по боевой, так сказать, части – Коротун. Бывший капитан милиции. Теперь сядет – хотя бы за незаконный оборот оружия и проникновение в чужое жилище.
– Из боссов я знаю троих, – устало пробормотал Алексей, – Белецкого, Жданова и Халилова. Последний, вероятно, руководит криминальным сообществом.
– Полностью с вами согласен, Алексей, – вздохнул Миров. – И самое противное, что никого из них мы не можем найти. Люди в городе обложили их жилища, я лично добился ордеров на арест – плевать, что их адвокаты поднимут вой. Оснований посадить за решетку предостаточно – по крайней мере Белецкого, чьих людей вы сегодня показательно выпороли. Но их нет, куда-то убыли, в салоне «Эвелина» шаром покати. «Лексус» Белецкого отсутствует. ОМОН уже облазил окрестности Затеши – все чисто, сюда они, похоже, не приезжали.
– У этой нечисти тонкий нюх на неприятности, – проговорил Алексей. – Что-то почувствовали, решили отсидеться – уверен, у них есть безопасные места. Теперь подадутся в бега, ищите их в других регионах или даже за бугром.
– Вот этого мы и боимся, – поморщился Миров. – Вообще-то, странно. Мне кажется, эти люди должны были лично контролировать возвращение своей собственности – я имею в виду деньги и наркотики… Их товар у вас, Алексей?
– Да, все у Игнатовой… – помявшись, ответил Воронич. – Я хранил сумку в подвале, но когда ее эвакуировали к деду Поликарпу, отдал ей. В доме, сами понимаете, оставлять было опасно.
Ну, наконец-то! Виктор Павлович, Борька Черкасов в сопровождении двух хлопцев из ППС привели взволнованную Риту. Она была бледна, часто дышала. Что-то простонала, бросилась на шею, разразилась истошным бабьим ревом. Алексей гладил ее по голове, по спине, бормотал: «Ну, все, девочка, все, дальше все нормально будет…» Потом забрал у полицейского проклятую сумку на колесиках, вскрыл при всех нижнее отделение на «молнии», убедился, что три свертка на месте. Поколебался, хотел сказать что-то важное, но затопили невнятные предчувствия, какой-то ком поднялся в груди – не решился. Только буркнул:
– Все на месте, товарищ полковник.
– Ладно, – кивнул Миров и посмотрел на сереющее небо. ОМОН уже убрался восвояси – его ждали в Мирославле по другому заданию. Убыли оперативники, медики. Охраны и без них хватало – две машины ППС, пятеро крепких бойцов, вооруженных короткими автоматами, сам полковник. – Мне очень жаль, Алексей, – сказал он, – но процедуру мы обязаны соблюсти. Таков порядок. Ваши друзья могут оставаться в селе, их показания мы снимем позднее. Но вам, а также гражданке Игнатовой придется проехать в управление, там мы примем по описи изъятое, и вам придется дать подробные письменные показания. Сразу отмучаетесь, чтобы потом вас не тревожить. Мои люди доставят вас обратно. Сожалею, что эта ночь станет полностью бессонной.
Что его терзало? Он вновь открыл рот, собрался что-то сказать – и опять не стал. Рита прижалась к нему, опять смотрела со страхом – мол, когда же все кончится? Полковника Мирова он ни в чем не подозревал (не мог полковник подсунуть подлянку), но беспокойство просто пилило. Он что-то упустил? Нервы не могут расслабиться? Проще надо быть, все кончилось!
Люди покидали участок. Алексей простился с товарищами. Виктор Павлович, шатаясь от усталости, пошел спать, довольный, что его не привлекли за применение оружия. Черкасов тоже отвалил, шепнув на ухо, что сыт по горло общением с доблестной полицией. За оградой поджидали два последних патрульных «УАЗа». Люди быстро рассаживались. В первой – водитель, сержант патруля с автоматом. На заднем сиденье – Миров, Алексей с Ритой. Риту посадили в центре, и она прижалась к Алексею. Он чувствовал, как стучит ее сердце, – еще не успокоилась девочка. Миров сунул под ноги конфискованную сумку и позвонил в управление: чтобы никто не спал, через сорок минут они будут! Остальные патрульные рассаживались в замыкающую машину. Тронулись… Что же в этом не так? – терялся в догадках Алексей.
