– Туда, – разогнувшись, кивнул на север плешивый. – Еще пара проток, дальше остров… ну, не то чтобы остров – там перешеек на сушу выводит. По болоту быстренько пройдем…
– Тьфу, не продолжай! – сплюнул Халилов. – Проводник, чтоб тебя…
– А я-то тут при чем? – обиделся Шмаков. – Я хоть что-то знаю об этом районе. Мы еще в девяностых от ментов тут с пацанами прятались, когда шухер после «бучи» на Выборной стоял. Повесили на нас тройное убийство каких-то «чуреков», а мы вообще не при делах были. Резиновую лодку с мотором свистнули, плутали тут, с ментами в догонялки играли. Сутки, блин, на этом острове отсиживались, лапу грызли… Вот только хреновые новости, Александр Филиппович. – Он как-то растерянно развел руками. – Этот ваш покойник мотор повредил, хрен отремонтируешь без запчастей. На веслах идти придется…
– Так гребите, кто не дает? – нетерпеливо прикрикнул Халилов. – Кувалда, Лизун, особое приглашение ждете? Бросайте свое железо, кого вы там еще «мочить» собрались?
Лодка раскачивалась – упитанные охранники перебирались в пассажирский отсек. Пнули лежащую женщину, та застонала. Алексей терпел, сжимал зубы. Заработали весла – лодка пустилась в неторопливый путь. По команде Шмакова развернули ее вправо, и вскоре она пропала за кустами тальника.
Для майора спецназа тоже настало время неважных новостей. Моторной лодки больше нет – вообще никакой нет. Противник медленно, но уходит. Что за остров, упомянутый Шмаковым (вернее, не остров), он был без понятия. Озерск – это городок на севере, уже в соседней области, где есть местный аэропорт, железная дорога и шоссе с выездом на федеральную трассу. Там прикончат Риту, а сами благополучно подадутся в разные стороны. Припрятанных денег хватит, чтобы сменить документы, внешность, место проживания, а со временем вновь заняться преступной деятельностью.
Майор дико устал, весь в воде, и негде, да и некогда сушиться… Он подтянулся, схватившись за куст, вылез на сушу. Выглянуло солнышко, ослепило глаза, но отчего-то радости от этого не прибавилось. Алексей стянул с себя одежду, выжал ее и развесил на ветках. Водонепроницаемые часы показывали два часа дня – время пролетело незаметно. Он поплыл вразмашку к лодке, схватился за нее, попробовал перевернуть – не поддавалась. Заплыл с кормы – та же история. Снова обогнул посудину, подошел к ней с носа. Неужели не справится? Лодочка ведь маленькая, дохленькая… Затем опять отправился на корму, где и обнаружил, что мотор висит на честном слове, и край кормы, к которому он прикреплен, вот-вот оторвется. Лодка задралась, мотор перетягивал, так что особо тянуться не пришлось. Он снова тужился, пыхтел, оторвал кусок обшивки! Старый мотор камнем пошел на дно. Проще было отогнать лодку к берегу и там перевернуть, но совершенно некуда было пристать! Алексей стал раскачивать лодку – все сильнее, увеличивая угол наклона. Рывок – перевернул! Посудина со скрипом приняла надлежащее положение. Но воды в ней было больше чем наполовину, забраться невозможно – вся конструкция пойдет ко дну. Делать нечего, пришлось отгонять ее к берегу. Трещали сучья, сыпалась глина. Он упер корму в «условный» берег, и сам почувствовал под ногами твердое дно. Дальше было проще, он вычерпывал горстями воду из лодки, с удовлетворением отмечая, как убывает уровень. Все, хватит. Одно весло обнаружилось в противоположных кустах – зацепилось между ветками у самой воды. Потом нашлась и миска – прекрасно! Прихватил и ее. Второго весла нигде не было, да и леший с ним, справится одним.
Алексей снял с кустов еще не просохшую одежду, натянул на себя, кривясь от отвращения и холода, и с задержкой в полчаса, но все же выступил в погоню. Силы иссякли быстро, он едва ворочал веслом. Мимо проплывали кусты, деревья, завалы из переломанных веток, стеблей, стволов. В левом борту ниже ватерлинии была серьезная течь. Посудина снова наполнялась водой, и приходилось одновременно грести и отчерпывать. Он едва справлялся и чувствовал себя безмерно уставшим. Глаза щипало от соленого пота, немели суставы, по позвоночнику расползался холод, проникал в организм…
Такое чувство, что это безумие продолжалось несколько часов. Наконец он пристал к обрыву, увитому корнями, перебрался на сушу, несколько минут лежал, отдавшись полному расслаблению. Потом вычерпал воду и столкнул лодку. Лучше бы не отдыхал! Снова все валилось из рук. Судно теряло управление, тыкалось в кусты, потом попало в водоворот, из которого он выбрался вконец озверевшим и обессиленным… Миска уже не помогала – лодка стремительно тонула, обшивка под ногами практически развалилась, и Алексей почти весь находился в воде. Ну что ж, бывает. Он морально был готов к такому повороту. Метрах в двадцати показался очередной островок, и он поплыл к нему. Перебрался по корням на берег, поскользнулся, едва не размозжив голову, выполз на глиняный бугор…
И вдруг услышал отдаленные голоса! Вскинул голову, убедился, что звуки имеют реальную природу. Все по-настоящему! Алексей распластался на бугре, всмотрелся в даль. До прихода сумерек оставалось время. Кажется, он понял. Мыс, заросший осинником, до которого по прямой было метров четыреста, и являлся тем самым полуостровом, о котором говорил Шмаков. Видимо, с него имелся проход на сушу. Хотя и сомнительно, что его протоптали люди – озера на севере переходят в болота, местность опасная, непредсказуемая. Вывести к цивилизации может только проводник либо немыслимая удача… Он протер глаза – а ведь что-то белело в районе каменных груд! Лодка! Доплыли-таки на веслах, высадились. Но дальше пока не шли, уморились, видать. За камнями был пересеченный склон, над ним чернел лес. В том лесу и находились люди. Что-то шевельнулось, мелькнула фигура. Показался сизый дымок – костер развели! Алексей облегченно вздохнул. Куда им действительно торопиться? Местность безлюдная, появится вертолет – огонь можно погасить. Возможно, возобладал здравый смысл – не соваться в болото на ночь глядя.
Решение уже пришло. Осина, плавающая в воде! Не такая уж крупная, чтобы невозможно управлять. Часть ствола на поверхности, фрагмент вывернутой корневой системы, шапка листвы, за которой можно укрыться. А главное, «естественное плавсредство», никто не заподозрит подвох…
Дерево переплелось с соседним – массивным и неповоротливым. Расцепить ветки труда не составило. Он поднырнул под дерево, просунул голову между ветвями, уперся руками в ствол, и через минуту осина уже дрейфовала, смещаясь «естественным образом» в нужную сторону. Приходилось энергично работать ногами, чтобы держать нужный курс, избегать столкновений и не гнать с большой скоростью, чтобы не вызвать подозрения. Приближались груды камней у подножия полуострова. Голоса становились громче, но слова пока не различались. Мелькнула светло-бежевая куртка Халилова. Трещали ветки – видимо, ломали растопку. Туристы, будь они неладны…
Люди сидели на косогоре – там уже начинался лес. Лодку вытащили на камни, привязывать не стали. Алексей уже разглядел уютную бухточку, опоясанную разномастными булыжниками. Одно дерево, подобное его «судну», туда уже заплыло. Ничего, будет два…
И вдруг на берегу разразилась форменная истерика! Орал, срывая голос, бывший депутат Халилов: «Что за хрень?! Вы что мне подсунули?!» Горланили Белецкий и Жданов, их тоже неприятно поразило открытие. Люди сквернословили, кого-то ударили несколько раз. Сердце обливалось кровью – кого еще они могут ударить? Девушка плакала, просила не бить, она ничего не брала… Истерика стояла, как на базаре, где поймали воришку. Добрались, твари, до содержимого сумки, мрачно подумал Алексей, раньше недосуг было. Да им и в голову не могло прийти, что с товаром что-то не так! Прощупали, когда завладели своим хозяйством, – вроде все нормально, три пакета, на ощупь то, что надо. А теперь минутка появилась, достали, чтобы убедиться… Не было в сумке ни денег, ни наркотиков! Еще накануне вечером, ведомый каким-то необъяснимым чувством, он соорудил три «куклы». Аналогичная бумага, скотч, полиэтилен. Два пакета наполнил содой, в третий натолкал резаные газеты. Решил, если попадет в беду – останется хоть какое-то пространство для маневра и торга. Спрятал реальный товар сначала в подвале, потом перенес в огород, закопал рядом с баней вместе со своим ценным кейсом. Ментам порывался отдать, но это мерзкое довлеющее чувство, что обязательно что-то случится… Несколько раз хотел сказать об этом Мирову, но решил обождать, объяснить ему ситуацию. Пусть смеется, пусть ругается над его предчувствиями, но они крайне редко подводили Алексея…
