Такая записка предвещала лишь одно – большие неприятности. Значит, кто-то все-таки донес проректору, что видел у них в комнате девушку! Теперь скорее всего Энтони исключат.
Взглянув на Энтони, Люк даже немного испугался. Он никогда не видел своего энергичного, непоколебимо жизнерадостного друга таким бледным, подавленным, едва не дрожащим от страха.
– Я не могу вернуться домой, – прошептал Энтони.
О своих родителях он почти не рассказывал; по обрывочным упоминаниям у Люка создались смутные образы тирана-отца и страдалицы-матери. Теперь он понял: возможно, все гораздо хуже, чем он себе представлял. Лицо друга было таким, словно перед ним открылась дверь в ад.
Послышался стук в дверь, и вошел Джефф Пиджон, добродушный толстяк из комнаты напротив.
– Что это? Кажется, я только что видел клерка из ректората?
– Ты чертовски прав, – помахал запиской Люк.
– Надо же! Ребята, я никому не говорил, что застал у вас девушку!
– Кто же нас выдал? – проговорил Энтони. – Единственный стукач в Хаусе – Дженкинс… – Пол Дженкинс, чрезвычайно религиозный молодой человек, считал своим священным долгом исправлять гарвардские нравы при помощи доносов. – Но ведь он уехал на выходные!
– Нет, не уехал, – ответил Пиджон. – У него в последний момент изменились планы.
– Тогда, лопни мои глаза, это он! – воскликнул Энтони. – Вот сукин сын! Да я его придушу собственными руками!
Если Энтони исключат, подумал вдруг Люк, Билли станет свободна. И тут же устыдился такой эгоистической мысли: о чем он только думает, когда рушится жизнь лучшего друга! А в следующий миг ему пришло в голову, что Билли тоже может оказаться в беде.
– Интересно, – проговорил он, – получили ли такие же записочки Элспет и Билли?
– А они-то почему? – спросил Энтони.
– Возможно, Дженкинс знает, как зовут наших девушек – он же вечно вынюхивает и собирает сплетни.
– Если знает – не сомневайтесь, настучит и на них! – вставил Пиджон. – Такой уж это человек.
– Элспет ничего не грозит, – размышлял вслух Люк. – Ее здесь не было, и никто не сможет доказать обратного. А вот Билли могут исключить…
– Да плевать на Билли! – взревел Энтони. – Мне-то что теперь делать?!
Люк изумленно взглянул на друга. Ведь это Энтони втянул Билли в неприятности – значит, о ней должен сейчас беспокоиться больше, чем о самом себе!.. Зато сейчас у Люка появился предлог увидеться с Билли.
– Вот что, – проговорил он, подавляя чувство вины, – схожу-ка я в общежитие к девушкам и узнаю, вернулась ли Билли из Ньюпорта.
– Правда? – спросил Энтони. – Спасибо!
Пиджон ушел. Энтони присел на кровать и мрачно закурил, пока Люк торопливо брился и переодевался в новые фланелевые брюки, голубую рубашку и любимый серый твидовый пиджак.
В два часа пополудни он подошел к четырем кирпичным корпусам, расположенным прямоугольником: здесь находилось женское общежитие. Во внутреннем дворе, засаженном деревьями, гуляли парочками влюбленные студенты. Именно здесь, с горечью вспомнил Люк, он впервые поцеловал Элспет – в конце их первого свидания, субботним вечером, за пять минут до полуночи. Люк презирал парней, которые меняют девушек как перчатки, такое отношение к женщине казалось ему пошлым и низким, а теперь именно так поступал он сам.
Сотрудница общежития открыла ему дверь и ввела в холл. Люк попросил позвать Билли. Женщина села за стол, взяла рупор вроде тех, какими пользуются на кораблях, и громко объявила:
– Посетитель к мисс Джозефсон!
Через пару минут в холл спустилась Билли. Сегодня на ней был серо-голубой кашемировый свитер и плиссированная юбка. Люку она показалась еще прекраснее, чем вчера, но вид у нее был расстроенный, и он с трудом подавил желание заключить ее в объятия и утешить. Ее, как оказалось, тоже вызвали к проректору к трем часам. Такую же записку клерк оставил и для Элспет.
Билли провела Люка в курительную – комнату, где девушкам разрешалось принимать посетителей-мужчин.
– Что же мне теперь делать? – спрашивала она, чуть не плача, и при виде огромных горестных глаз у Люка разрывалось сердце.
Хотел бы он заверить ее, что все будет хорошо, что он ее спасет!.. Увы, Люк сам не понимал, как выпутаться из этой истории.
– Энтони может сказать, что с ним в комнате была какая-то другая девушка, – но тогда ему придется назвать эту девушку, а может быть, и привести к проректору.
– Как я объясню маме?!
– Вот что я подумал: может, Энтони заплатит какой-нибудь женщине… ну, знаешь, уличной женщине… и та подтвердит, что это была она?
– Никто не поверит, – покачала головой Билли.
– Ну да… Еще и Дженкинс заявит, что видел другую… Это Дженкинс на вас настучал.
– Вот и конец моей научной карьере, – с горькой улыбкой проговорила Билли. – Вернусь в Даллас и пойду в секретарши к какому-нибудь нефтянику в ковбойских сапогах.
Трудно поверить, что какие-нибудь сутки назад Люк был вполне доволен жизнью!
Вдруг в комнату вбежали две девушки в шляпках и пальто. Лица их раскраснелись от волнения.
– Слышали новость? – спросила одна из них.
Люк молча покачал головой. Его сейчас не интересовали никакие новости.
– Что еще стряслось? – мрачно поинтересовалась Билли.
– Война!
– Что? – нахмурился Люк.
– На нас напали японцы! – подтвердила вторая девушка. – Они бомбили Гавайи!
– Гавайи? Какого черта? Что там на Гавайях?.. – пробормотал Люк, с трудом отвлекаясь от собственных переживаний.
– На улице все только об этом и говорят! Даже машины останавливаются!
Билли подняла глаза на Люка.
– Мне страшно, – прошептала она.
Люк молча сжал ее руку.
Вбежали еще две девушки – и у них на устах была та же новость. Кто-то принес со второго этажа радио: все замерли в напряженном молчании, ожидая, пока заработает приемник. Наконец послышался голос диктора:
– Из Перл-Харбора сообщают, что линкор «Аризона» полностью уничтожен бомбами, а линкор «Оклахома» затонул. По сообщениям с военных аэродромов Форт-Айленд, Уилер-Филд и Хикам-Филд, более сотни самолетов ВВС США уничтожены на земле. Потери американцев оцениваются по меньшей мере в две тысячи убитых и еще тысячу раненых…
– Две тысячи убитых! – вскричал, сжимая кулаки, Люк. Его охватила ярость.
В курительную, оживленно разговаривая между собой, вошли еще несколько девушек; на них шикнули и велели замолчать. Диктор продолжал:
– Япония напала на США без объявления войны, в семь пятьдесят пять по местному времени и двенадцать пятьдесят пять по стандартному восточному времени.
