Люк и Билли отступили в конец коридора, подальше от лифта, остановившись там, откуда могли разглядеть сквозь клубы дыма дверь номера Люка.
Ближайшая дверь отворилась, оттуда выглянула женщина в ночной рубашке. Увидев дым, она истошно завизжала и бросилась к лестнице. Из соседней двери показался мужчина в рубашке, брюках и с карандашом в руке – должно быть, заработался допоздна; из следующего номера выскочили, завернувшись в одеяла, мужчина и женщина – похоже, «пожар» прервал их любовную игру; из следующего вывалился сонный толстяк в измятой розовой пижаме. Несколько секунд – и коридор наполнился людьми. Все они, кашляя и протирая слезящиеся от дыма глаза, пробирались к спасительной лестнице.
Дверь номера 530 медленно приотворилась.
В коридор вышел высокий мужчина. Вглядываясь сквозь дымный полумрак, Люк разглядел у него на щеке винно-красное родимое пятно – отличительную примету Пита. Мужчина замялся на миг, затем, видимо, принял решение и поспешил к лестнице вместе со всеми. Вслед за ним из номера выбежали еще двое.
– Путь открыт! – объявил Люк.
Они с Билли вошли в номер. Люк плотно закрыл дверь, чтобы преградить доступ дыму, и снял пальто.
– Боже мой! – проговорила у него за спиной Билли. – Это же… это та самая комната!
Билли застыла посреди комнаты, широко раскрыв глаза.
– Поверить не могу! – приглушенным голосом повторила она, охваченная воспоминаниями. – Тот самый номер!
Люк растерянно на нее посмотрел.
– Тот самый?.. А что здесь произошло?
Билли изумленно покачала головой.
– Трудно поверить, что ты ничего этого не помнишь! – Она прошлась по гостиной. – Вот здесь, в углу, стоял рояль. Только представь себе: рояль в номере отеля! – Заглянула в ванную. – А здесь был телефон. Никогда прежде не видела телефона в ванной!
На ее лице отражалась печаль – и еще какое-то чувство, Люк не мог понять, какое. Он молча ждал.
– Ты жил здесь во время войны, когда приезжал в Вашингтон, – объяснила она наконец. Затем, повинуясь внезапному порыву, добавила: – Здесь мы с тобой любили друг друга.
Он заглянул в спальню.
– На этой самой кровати?
– И не только на кровати! – хихикнула Билли. – Какими же мы были… молодыми!
От одной мысли о близости с этой очаровательной женщиной Люк ощутил, как к чреслам приливает кровь.
– Боже мой, – проговорил он хрипловатым от желания голосом, – хотел бы я это вспомнить!
К его удивлению, она покраснела.
Не без труда отведя от нее взгляд, Люк снял телефонную трубку и набрал оператора. Он хотел убедиться, что пожар не распространится по этажу. После долгого ожидания телефонистка сняла трубку.
– Это мистер Дэвис, – быстро заговорил Люк. – Я слышал пожарную сигнализацию. Хочу сообщить, что горит белье в бельевом шкафу, возле номера пятьсот сорок. – И, не дожидаясь ответа, повесил трубку.
Тем временем Билли, овладев собой, оглядывалась по сторонам уже иным, трезвым взглядом.
– Смотри, вот твои вещи.
В спальне на кровати лежал серый спортивный твидовый пиджак и черные фланелевые брюки, судя по виду, недавно выстиранные и поглаженные. Должно быть, в этих вещах Люк летел в самолете, а затем отдал их в чистку. На полу стояла пара темно-коричневых остроносых ботинок, в одном из них лежал аккуратно свернутый ремень из крокодиловой кожи.
Открыв ящик стола у кровати, Люк достал бумажник, чековую книжку и перьевую ручку. Однако больше всего его заинтересовал ежедневник с телефонами в конце. Пролистав книжицу, он нашел текущую неделю:
Воскресенье, 26 января
Позвонить Элис (1928)
Понедельник, 27 января
Купить плавки
8.30 совещ. по апексу в мот. «Авангард»
Вторник, 28 января
8.00 встр. с Э. К. кофейня «Хей Адамс»
Билли встала рядом и легким, каким-то очень естественным жестом положила руку ему на плечо. Это мимолетное прикосновение обдало Люка волной тепла.
– Не знаешь, кто такая Элис? – спросил он.
– Твоя младшая сестра.
– Сколько ей?
– Она на семь лет моложе тебя, значит, сейчас ей тридцать.
– Родилась в 1928 году… Должно быть, я поздравлял ее с днем рождения. Что, если позвонить ей и спросить, не говорил ли я чего-нибудь необычного?
– Хорошая мысль.
Люк приободрился, чувствуя, что к нему понемногу возвращается утраченная жизнь.
– И, похоже, я уехал во Флориду без плавок.
– Кто в январе думает о купании?
– Тем же утром в восемь тридцать я был на совещании в мотеле «Авангард».
– А что такое «апекс»?
– Вершина, высшая точка параболы. Видимо, имеется в виду путь ракеты в полете. Я, конечно, не помню, как над этим работал, но знаю: чтобы вывести спутник на постоянную орбиту, необходимо отбрасывать вторую ступень ракеты именно в апексе – ни раньше, ни позже. Это требует сложных вычислений.
– Можно выяснить, кто еще был на совещании, и поговорить с ними.
– Так я и сделаю.
– Во вторник у тебя была назначена встреча с Энтони в кофейне при отеле «Хей Адамс».
– И дальше – ничего. На этом записи кончаются.
Люк начал листать страницы с телефонами. Здесь были номера Энтони, Билли, Берна, мамы, Элис и еще нескольких десятков человек, чьи имена ничего ему не говорили.
– Не видишь здесь ничего необычного? – спросил он у Билли. Та покачала головой.
Нашлось несколько нитей, за которые можно было ухватиться, однако явных ключей к разгадке не было. Люк сунул ежедневник в карман и огляделся. На стойке для чемоданов стоял раскрытым дорогой чемодан из черной кожи. Там обнаружились чистые рубашки, белье, блокнот, наполовину заполненный математическими вычислениями, и книга в мягкой обложке, «Старик и море»
[17], с загнутым уголком на странице 143.
Тем временем Билли осматривала ванную. Бритва, зубная паста, туалетные принадлежности… Ничего примечательного.
Люк открыл все ящики и дверцы шкафов в спальне, Билли сделала то же самое в гостиной. В шкафу нашлись черное пальто и черная фетровая шляпа.
– Пусто, – объявил Люк. – Что у тебя?
– На столе сообщения о телефонных звонках. Тебе звонили Берн, полковник Хайд и некая Георгина.
Должно быть, Энтони видел эти сообщения, но счел их безвредными.
– Не знаешь, кто такая Георгина? – спросила Билли.
