Люк задумался. Имя казалось знакомым: определенно, он его сегодня уже слышал.
– Моя секретарша в Хантсвиле! Полковник Хайд сказал, что она заказывала мне билет на самолет.
– Может быть, ты ей сообщил, зачем летишь в Вашингтон?
– Вряд ли. Я не говорил об этом никому на мысе Канаверал.
– Она ведь не на мысе Канаверал, – рассудительно заметила Билли, – и, возможно, своей секретарше ты доверяешь больше, чем остальным.
Люк кивнул.
– Не исключено. Ладно, проверим. Пока что это самая многообещающая нить. – Он снова достал ежедневник и начал просматривать список телефонов. – Ага, вот: «Георгина – домашний».
Люк сел за стол и набрал номер, мимолетно подумав о том, сколько у них осталось времени до того, как вернется Пит.
Словно прочтя его мысли, Билли принялась складывать вещи в черный чемодан.
Трубку сняла сонная женщина с тягучим алабамским говором. По произношению Люк догадался, что она чернокожая.
– Прошу прощения, что звоню так поздно, – проговорил он. – Это Георгина?
– Доктор Люкас! Слава Богу! Как вы там?
– Я в порядке, спасибо.
– Боже правый, что с вами стряслось? Сначала пропали куда-то, никто не знал, где вас искать, а теперь, я слышала, вы потеряли память! Это правда?
– Правда.
– Что же такое случилось?
– Сам не знаю, Георгина. Надеюсь на вашу помощь.
– Если смогу…
– Мне нужно знать, почему я неожиданно для всех в понедельник улетел в Вашингтон. Вам я это объяснил?
– Нет, ни словом не обмолвились. Я сама удивилась.
– А что именно я сказал?
– Сказали, что вам нужно лететь в Вашингтон через Хантсвиль, и попросили меня заказать билет в ВАТС.
ВАТС – военная авиатранспортная служба, сообразил Люк. Должно быть, он имеет право ею пользоваться, разъезжая по служебным делам. Однако кое-чего другого он не понял.
– Я полетел через Хантсвиль? – Об этом никто до сих пор не упоминал.
– Да, сказали, что вам нужно туда заглянуть.
– Интересно, зачем?
– Вы еще добавили кое-что странное: попросили меня никому не говорить, что будете в Хантсвиле.
– Вот как! – Люк почувствовал, что наконец набрел на что-то важное.
– Да. И военные, и ФБР наседали на меня с расспросами, но я молчала, потому что вы велели не говорить. Не знаю уж, хорошо это или нет, но я решила держаться того, что вы мне сказали. Я правильно поступила, доктор Люкас?
– Ах, Георгина, самому бы понять!.. В любом случае спасибо вам. – Вой сигнализации за дверью стих, время было на исходе. – Мне пора идти. Благодарю вас за помощь.
– Не за что, доктор Люкас! Вы там берегите себя! – И она повесила трубку.
– Я собрала твои вещи, – сказала Билли.
– Спасибо. – Люк надел пальто и шляпу. – А теперь бежим отсюда, пока шпики не вернулись!
Доехав до круглосуточного кафе на углу Чайна-тауна, неподалеку от здания ФБР, они зашли туда, чтобы выпить кофе.
– Интересно, когда вылетает первый самолет на Хантсвиль, – произнес Люк.
– Нам нужно расписание полетов, – заметила Билли.
За соседним столиком двое полицейских сосредоточенно жевали гамбургеры, чуть поодаль веселилась компания пьяненьких студентов, тут же крутилась пара каких-то легко одетых женщин – должно быть, проституток.
– Что-то сомневаюсь, что у них под стойкой найдется расписание, – заметил Люк.
– У Берна наверняка есть. У него полно всевозможных энциклопедий и справочников – писатели постоянно собирают информацию.
– Берн, наверное, уже спит.
– А я его разбужу. – Билли встала. – Мелочь у тебя найдется?
– Конечно. – Запустив руку в карман, Люк протянул ей горсть украденных утром монет.
Билли подошла к телефону-автомату возле двери туалета. Потягивая кофе, Люк смотрел, как она говорит по телефону, улыбаясь и кивая – должно быть, извиняясь за то, что разбудила Берна в такой поздний час, и ясно понимал, что с каждой секундой желает ее все сильнее и сильнее.
– Он сейчас приедет, – сообщила Билли, вернувшись к столику, – и привезет расписание.
Люк взглянул на часы. Два часа ночи.
– Наверное, я отсюда сразу в аэропорт. Надеюсь, там найдется достаточно ранний рейс.
– Думаешь, надо спешить? – нахмурилась Билли.
– Очень может быть. Я все думаю: какая у меня могла быть причина все бросить и полететь в Вашингтон? Видимо, это как-то связано с ракетой. Скорее всего возникла угроза запуску.
– Диверсия?
– Да. И если я прав, это необходимо выяснить до двадцати двух тридцати сегодняшнего дня.
– Хочешь, полетим в Хантсвиль вместе?
– Тебе нужно заботиться о Ларри.
– Ларри останется с Берном.
Люк покачал головой.
– Нет… не стоит.
– Ты всегда был чертовски независимым!
– Дело не в этом. На самом деле я очень хочу, чтобы ты полетела со мной. Слишком хочу. В том-то и проблема.
Протянув руку через пластиковый столик, Билли накрыла его ладонь своей.
– Это нормально, – сказала она.
– Может быть, но я сбит с толку. Я женат на другой женщине – и не помню, что к ней чувствую. Какая она?
– Я не могу говорить с тобой об Элспет, – покачала головой Билли. – С ней тебе самому придется познакомиться.
– Да, наверное.
Билли поднесла его руку к губам и нежно поцеловала.
Люк судорожно сглотнул.
– Ты всегда мне так нравилась, или это что-то новое?
– Нет, Люк, ничего нового.
– Похоже, мы с тобой отлично ладили.
– На самом деле мы с тобой часто ругаемся. Но обожаем друг друга.
– Ты сказала, что когда-то мы были любовниками. Что занимались любовью в том самом номере отеля.
– Перестань!
– Нам с тобой было хорошо вместе?
– Лучше не бывает, – ответила Билли, подняв на него полные слез глаза.
– Почему же я на тебе не женился?
Вместо ответа она заплакала – горько, по-детски; слезы текли по ее щекам, хрупкое тело содрогалось от рыданий.
– Потому что… – Рыдания сжали ей горло; она уткнулась в носовой платок и лишь через минуту или две смогла ответить: – Однажды ты разозлился на меня так сильно, что пять лет со мной не разговаривал.
1945
Родители Энтони разводили лошадей в Шарлотсвиле, штат Вирджиния, в паре часов пути от Вашингтона. Жили они в просторном белом здании: в двух его широко раскинутых крыльях умещалось не меньше дюжины спален. Здесь были конюшни, теннисный корт, река и озеро, пастбище и лес. Мать Энтони унаследовала дом вместе с пятью миллионами долларов от своего отца.
