Экки Горвиц дежурил под окнами у Берна Ротстена, ожидая, когда появится Люк; однако, когда сам Берн куда-то сорвался среди ночи, по счастью, у Экки хватило здравого смысла нарушить инструкцию и погнать на мотоцикле за ним следом. Едва Берн добрался до кафе, Экки позвонил в Корпус Кью, и Энтони немедленно прибыл.
Экки вышел из кафе – в кожаной мотоциклетной куртке, с бумажным стаканчиком кофе в одной руке и плиткой шоколада в другой. Он подошел к «Кадиллаку», и Энтони опустил стекло.
– Люкас здесь, – сообщил Экки.
– Так я и думал! – с мрачным удовлетворением ответил Энтони.
– Теперь он в черном пальто и черной шляпе.
– Да, прежнюю свою шляпу он оставил в «Карлтоне».
– С ним Ротстен и дамочка.
– Кто там еще?
– Четверо копов пьют кофе и делятся анекдотами, да какой-то чудак, которому не спится, читает ранний выпуск «Вашингтон пост».
Энтони кивнул. На глазах у копов он ничего с Люком сделать не сможет.
– Подождем здесь, пока Люк выйдет, и последуем за ним. На этот раз постараемся его не упустить!
– Понял.
Экки отошел к своему мотоциклу, припаркованному позади машины Энтони, сел в седло и стал пить кофе.
Энтони раздумывал о том, что делать дальше. На какой-нибудь тихой улочке они набросятся на Люка, схватят его и отвезут на базу ЦРУ в Чайна-тауне, где им никто не помешает. По дороге Энтони под тем или иным предлогом избавится от Экки. А затем убьет Люка.
Сейчас он чувствовал только холодную решимость. Минута слабости, едва не сломившая его в «Карлтоне», осталась позади: Энтони ожесточил свое сердце, убедив себя, что нет смысла думать ни о дружбе, ни о предательстве, пока все не останется позади. Он знал, что поступает правильно. А с сожалениями он разберется потом, когда исполнит свой долг.
Дверь кафе отворилась.
Первой вышла Билли. Свет бил ей в спину, и Энтони не видел ее лица, однако сразу узнал хрупкую фигурку и легкую, словно танцующую походку. Следующим появился мужчина в черном пальто и черной шляпе: Люк. Они сели в красный «Тандерберд». Мужчина в пальто военного покроя, вышедший последним, сел в белый «Линкольн».
Энтони завел мотор.
«Тандерберд» двинулся прочь от кафе, «Линкольн» – за ним. Энтони выждал несколько секунд и поехал следом. Позади него завел мотоцикл и сорвался с места Экки.
Билли направлялась на запад, и маленький конвой следовал за ней. Энтони старался держаться от них кварталах в полутора; однако ночные улицы были пустынны, и беглецы наверняка заметили, что за ними следят. Но Энтони это больше не волновало. Игры кончились, теперь можно вести дело в открытую.
Доехав до 14-й, все остановились на красный свет. Энтони притормозил прямо за «Линкольном» Берна. Когда свет сменился на зеленый, «Тандерберд» Билли рванулся вперед, но «Линкольн» неожиданно остался на месте.
Чертыхнувшись, Энтони дал задний ход, отъехав на несколько ярдов, вырулил из-за «Линкольна» и вдавил педаль газа в пол. «Кадиллак» рванул вперед, объехал стоящий «Линкольн» и погнался за остальными.
Билли отчаянно петляла по узким улочкам на задворках Белого дома: проезжала на красный свет, сворачивала, не обращая внимания на знаки «поворот запрещен», гнала в обратную сторону на улицах с односторонним движением. Энтони делал то же самое, пытаясь удержаться на хвосте: однако неповоротливый «Кадиллак» уступал маленькому юркому «Тандерберду» в маневренности и вскоре отстал.
Экки обогнал его и по-прежнему ехал за Билли. Ее план стал понятен: попетляв по закоулкам, избавиться от Энтони, а затем выехать на шоссе и там уйти от мотоцикла, который не сможет развить скорость в сто двадцать пять миль, доступную «Тандерберду».
– Черт! – пробормотал Энтони.
Ему помог счастливый случай. На полном ходу свернув за угол, Билли угодила прямо в лужу. Из сточной трубы на обочине хлестала вода, и вся проезжая часть была покрыта слоем воды в дюйм или два. «Тандерберд» потерял управление, его занесло. Машина повернулась вокруг своей оси, развернувшись вперед багажником. Экки попытался ее объехать, не удержал равновесие, упал на мотоцикле в лужу, но тут же вскочил. Энтони ударил по тормозам и остановился перед самым перекрестком. «Тандерберд» проехал по инерции еще немного и остановился, едва не задев припаркованную машину. Энтони своим автомобилем перегородил путь: теперь Билли было некуда бежать.
Экки подскочил к водителю «Тандерберда». Энтони поспешил к пассажирской двери.
– Из машины! – рявкнул он, выхватив из кармана пистолет.
Дверь отворилась, и из «Тандерберда» вышла фигура в черном пальто.
Это был Берн.
Энтони обернулся в ту сторону, откуда они приехали, – ни следа белого «Линкольна»!
Энтони охватила ярость. Так вот что! Они обменялись одеждой, и Люк уехал на машине Берна! Его снова провели!
– Идиот гребаный! – завопил он на Берна, готовый пристрелить его на месте. – Ты хоть понимаешь, что натворил?!
– Нет, не понимаю, – со спокойствием, от которого у Энтони потемнело в глазах, ответил Берн. – Объясни мне. Что я такого натворил?
Энтони отвернулся и молча сунул пистолет в карман.
– Подожди минутку, – окликнул его Берн. – Тебе в самом деле стоит объясниться. То, что ты сделал с Люком, незаконно.
– Я не намерен ничего тебе объяснять, черт побери! – выплюнул Энтони.
– Люк не шпион.
– Ты-то откуда знаешь?
– Знаю.
– Я тебе не верю!
Берн бросил на него проницательный взгляд.
– Веришь, – ответил он. – Тебе не хуже меня известно, что Люк – не советский агент. Так зачем же ты делаешь то, что делаешь?
– Иди к черту! – крикнул Энтони и зашагал прочь.
Билли жила в Арлингтоне, зеленом пригороде на вирджинском берегу реки Потомак. Проезжая мимо ее дома, Энтони заметил на другой стороне улицы темный «Шевроле-седан» – служебную машину ЦРУ. Он завернул за угол и припарковался.
Через пару часов Билли вернется домой. Она знает, куда поехал Люк. Знает, но Энтони не скажет. Он потерял ее доверие. Теперь она будет хранить молчание… если только не заставить ее все рассказать.
Быть может, он сошел с ума? Какой-то тревожный голос в глубине души уже спрашивал его, стоит ли овчинка выделки, найдется ли оправдание тому, что он готов сделать. Но усилием воли Энтони подавил сомнения. Свою судьбу он выбрал давно и никому – даже Люку – не позволит сбить себя с пути.
Открыв багажник, он достал оттуда небольшой футляр из черной кожи, размером с книгу, и фонарик-карандаш. Затем вернулся к «шеви» и молча скользнул на пассажирское сиденье, рядом с Питом. Из окна машины были видны темные окна уютного домика Билли. Энтони знал: то, что он сейчас сделает, станет худшим поступком его жизни.
