Шумные протесты сына приободрили Билли: она видела, что мальчик быстро оправился от потрясения. Однако в школу ему лучше не ходить – по крайней мере, пока не закончится эта история.
Билли не опасалась оставлять Ларри с Берном. У Берна большой опыт секретной работы, он сумеет защитить сына. Значит, решено: она летит в Хантсвиль.
– Сегодня отдохнешь и повеселишься с папой, а в школу пойдешь завтра. Хорошо?
– Ладно.
– А теперь маме пора идти. – Билли не хотела устраивать долгих прощаний, опасаясь, что это напугает или расстроит сына. – Увидимся!
Уже на выходе она услышала голос Берна:
– Спорим, еще один бутерброд с яйцом в тебя просто не влезет!
И звонкий голосок Ларри:
– А вот и влезет!
Билли закрыла за собой дверь.
Часть пятая
10.30
Ракета взлетит вертикально, затем будет двигаться по траектории под углом сорок градусов к горизонту. В активной фазе полета направление движения первой ступени будут определять аэродинамические хвостовые поверхности и подвижные графитовые рули в выходном устройстве двигателя.
Люк провалился в сон, едва застегнув ремень безопасности, и не помнил, как самолет поднялся в воздух. Все время полета он крепко спал, однако просыпался на каждой из бесчисленных остановок по пути через Вирджинию и Северную Каролину. Всякий раз он с тревогой открывал глаза и смотрел на часы, проверяя, сколько часов и минут осталось до запуска. Маленький самолетик проезжал по взлетной полосе и подкатывал к «аэропорту», больше похожему на деревенский сарай; кто-то сходил, иногда кто-то садился, и все это очень напоминало поездку на автобусе.
В Уинстон-Салеме самолету потребовалась дозаправка, и пассажиров на несколько минут выпустили наружу. Люк нашел телефон-автомат и позвонил в «Арсенал Редстоун», набрав рабочий номер своего секретаря Георгины Кларк.
– Доктор Люкас! – воскликнула она. – Как вы там?
– Все хорошо, только мало времени на разговор. Скажите, запуск назначен на сегодня?
– Да, на половину одиннадцатого вечера.
– Я сейчас лечу в Хантсвиль. Самолет прилетает в два двадцать три. Пытаюсь понять, куда и зачем я сорвался в понедельник.
– Вы так ничего и не вспомнили?
– Нет. А вы не знаете, зачем я уехал в Вашингтон и зачем заезжал в Хантсвиль?
– Говорю же, вы мне ничего не сказали.
– Когда я прилетел в Хантсвиль, что я там делал?
– Дайте-ка подумать… Я встретила вас в аэропорту на армейской машине и отвезла на базу. Вы зашли в Вычислительную лабораторию, затем сели за руль сами и поехали на южную сторону.
– Что там, на южной стороне?
– Площадки для проведения статических испытаний. Может быть, вы пошли в Конструкторский корпус – вы иногда работаете там, однако точно сказать не могу, меня с вами не было.
– А потом?
– Вы попросили заехать к вам домой. Я ждала в машине; вас не было всего минуту или две. Затем я отвезла вас в аэропорт.
– И все?
– Да.
Люк застонал от разочарования. Он так надеялся, что Георгина даст ему какой-нибудь ключ!
В отчаянии он продолжил расспросы, готовый ухватиться за любую соломинку.
– Как я выглядел?
– Как обычно, только в облаках витали. Ну, очень напряженно о чем-то думали. Я отметила, что вас что-то тревожит. Но с учеными вечно так, я уж и внимание обращать перестала.
– Одет был как обычно?
– В одном из этих ваших симпатичных твидовых пиджаков.
– Что-нибудь нес в руках?
– Черный чемодан. Ах да, и еще папку.
Люк затаил дыхание.
– Папку? – У него вдруг пересохло в горле.
За спиной выросла стюардесса.
– Доктор Люкас, мы вылетаем, прошу на борт.
Он прикрыл трубку рукой и ответил:
– Одну минуту. – Затем вновь обратился к Георгине: – Что за папка? Какая-нибудь особенная?
– Обычная армейская папка: коричневая, из тонкого картона.
– Вы не заметили, что в ней было?
– Похоже, какие-то бумаги.
– Сколько листов бумаги? – продолжал Люк, стараясь восстановить дыхание. – Один, десять, сто?
– Я бы сказала, листов пятнадцать-двадцать.
– А что за бумаги, вы не видели?
– Нет, сэр, при мне вы их не доставали.
– А когда мы ехали в аэропорт, эта папка была со мной?
На другом конце провода наступило молчание.
Снова появилась стюардесса:
– Доктор Люкас, возвращайтесь на борт, иначе нам придется улететь без вас!
– Иду, иду!.. Когда мы ехали в аэропорт…
– Я слышала, сэр, слышала, – прервала его Георгина. – Я пытаюсь припомнить.
Люк закусил губу.
– Хорошо, вспоминайте.
– Была ли она с вами, когда вы ехали домой, я не могу сказать.
– А в аэропорту?
– Знаете… по-моему, не было. Вот вы идете от меня к терминалу, и в одной руке у вас чемодан, а в другой… в другой – ничего!
– Вы уверены?
– Да, теперь уверена. Должно быть, вы где-то ее оставили – на базе или дома.
Мозг Люка лихорадочно работал. Он не сомневался, что именно с этой папкой связано его появление в Хантсвиле. В ней скрывалась тайна, которую Энтони заставил его забыть. Может, в папке были копии документов, которые он спрятал где-нибудь в надежном месте? Поэтому и просил Георгину никому не говорить, что появлялся в Хантсвиле?
Если найти папку, тайна будет раскрыта!
Оглянувшись через плечо, он увидел, как стюардесса бежит по бетонированному покрытию к самолету. Пропеллеры самолета уже вращались.
– Видимо, эта папка очень важна, – сказал он в трубку. – Поглядите хорошенько, вдруг вы ее найдете?
– Боже мой, доктор Люкас, мы же в армии! Таких коричневых картонных папок здесь миллион! Откуда мне знать, какая из них ваша?
– Посмотрите вокруг – вдруг какая-нибудь лежит не на своем месте. Прилетев в Хантсвиль, я отправлюсь к себе домой и поищу там. Если не найду, приеду к вам на базу.
Люк повесил трубку и побежал к самолету.
11.00
План полета запрограммирован заранее. Во время полета сигналы, телеметрически передающиеся на ЭВМ, активируют систему наведения, которая поддерживает правильный курс.
