– Эрна, я предлагал тебе деньги.
– Я уже говорила, что не возьму.
Конец нашему спору неожиданно положил Олаф, пригласивший меня на танец. Вот уж от него я этого никак не ожидала! Я растерялась и не смогла подобрать причины для отказа, пришлось идти танцевать.
– Эрна, – начал парень, – я давно хотел с тобой поговорить. Только тебя одну встретить последнее время невозможно. Даже в твоей комнате постоянно находятся эти военные.
– Не думаю, что в нашем разговоре есть необходимость, – ответила я.
На нас смотрела Фогель. На ее лице страдание по Олафу перемешивалось с такой острой ненавистью ко мне, что стало жутковато. Этак она серной кислотой может и не ограничиться. А из-за ненужного мне теперь Олафа провести пару недель в целительском крыле мне не хочется.
– Ты мне очень больно сделала, – продолжил Олаф. – Настолько, что мне захотелось сделать так же больно тебе.
– У тебя это получилось, – ответила я. – Более того, ты сейчас делаешь очень больно другой, Фогель. Не надо обижать еще и ее, Олаф.
Краем глаза я заметила, как к Штадену подошла высокая рыжая девица с четвертого курса и начала о чем-то оживленно говорить. Он отвечал ей улыбкой. Вдруг это как раз его нынешняя? Внутри меня возникло неприятное, свербящее чувство. Неужели ревность?
– Вот, – Олаф не обратил ни малейшего внимания ни на мои слова, ни на Фогель. – А сейчас я понял, что еще немного, и уже ничего исправить будет нельзя и я тебя потеряю. Прости меня, Эрна.
– Опоздал ты со своими извинениями, Олаф. Не нужны они мне больше, – отстраненно ответила я.
Ни беседа, ни танец меня не увлекли. Я продолжала смотреть на Кэрста. Там происходило что-то неладное. Он перестал улыбаться. На лице возникла холодная презрительная гримаса. Девица злилась, а ее руки мелькали в воздухе, как крылья ветряной мельницы.
– Я понимаю, тебе сложно сразу меня простить.
– Если это так важно для тебя, Олаф, я тебя прощаю. Но быть с тобой я не хочу, – ответила я, даже не глядя на него. – Пойми, у нас с тобой все закончилось.
Сейчас меня намного больше занимала некрасивая сцена с участием «мужа». Конец ей положил Ведель – он что-то сказал рыжей и предложил ей руку. Она подумала немного и пошла с ним танцевать. Я облегченно выдохнула – скандалов при участии Штадена мне видеть не хотелось – и посмотрела на своего партнера. Олаф молчал, но глядел на меня недоверчиво. В конце танца это вызывало уже глухое раздражение, и я была только рада, когда музыка перестала звучать и я вернулась к нашей компании.
– Кэрст, что у вас здесь произошло? – сразу спросила я.
– Ничего такого. Некоторые инориты настолько привыкли получать желаемое, что отказ вызывает у них агрессию. Спасибо Дитеру, что вмешался. Потанцуем?
Пришлось мне во избежание скандалов весь остаток праздничного вечера танцевать с «мужем». Не сказала бы, чтобы это было неприятно, танцевал он даже хорошо, и Ведель отнесся с пониманием и неплохо провел время без меня, но опять получилось, что Штаден заставил меня сделать то, что нужно ему. Но хуже всего оказалось то, что я была вынуждена признать очень грустный для меня факт – я ревную Штадена. И с этим надо срочно что-нибудь делать.
Глава 24
Мои мысли и так были не очень веселые, а тут еще Грета пристала ко мне с расспросами о том, что ей показалось странным на балу.
– Эрна, ты же хотела помириться с Олафом? Что случилось? Он после разговора с тобой такой несчастный стал.
– Передумала я с ним мириться, – мрачно ответила я.
– И правильно. Пусть помучается, а то устроил представление. Потом больше ценить будет.
– Нет, ты не поняла. Я вообще не хочу с ним больше встречаться. Ни сейчас, ни потом.
– Но как же… – растерялась Грета. – Ты так хотела его вернуть?
– Теперь не хочу.
– Эрна, что происходит?
– Не знаю, – с отчаянием сказала я подруге. – Не знаю, что происходит. Но я точно знаю, что не хочу больше быть с Олафом. Совсем не хочу. Пусть он будет счастлив с Фогель или с кем другим, а мне он не нужен.
– Из-за Штадена, да?
– Может быть, – пожала я плечами. – А может, я просто лучше узнала Олафа и это знание мне не понравилось.
– А Штаден? – не унималась подруга. – Ты что, в него влюбилась?
– Что ты заладила – Штаден да Штаден? – разозлилась я. – Не знаю я, как к нему отношусь! Не знаю! Мне плохо от одной мысли о нем!
– Что ты собираешься делать?
– Влюбляться в Веделя, – твердо ответила я.
– Зачем? – поперхнулась Грета.
Вид у нее при этом был настолько удивленный, что я невольно улыбнулась, хотя было мне совсем не смешно.
– Чтобы не влюбиться в Штадена, – объяснила я.
– Как ты себе это представляешь? Ты что, серьезно думаешь, что можно влюбиться по своему желанию?
– У тебя есть другие идеи? – спросила я.
– Нет, но и эта твоя мне не нравится. Глупая она какая-то. Даже если тебе удастся влюбиться в Веделя, в чем я сомневаюсь, всегда остается вероятность, что вы со Штаденом не получите развода.
– По-твоему, разумнее влюбляться в человека, которому я не нужна? Даже не интересна!
– Он при мне сказал, что ты ему нравишься, – не согласилась Грета.
– Знаешь, что он сказал, когда нас развести не смогли? Что на всю жизнь оказался привязан к толстой деревенской дуре. Это, по-твоему, говорит о его высоких чувствах?!
– Эрна, ты считаешь себя толстой? – вкрадчиво поинтересовалась подруга.
– Нет, пожалуй.
– А деревенской?
Я возмущенно посмотрела на подругу.
– Так вот. Никто из знающих тебя также не думает, что ты дура. Я не знаю, почему он так сказал. Но в его фразе правды гораздо меньше, чем в тех сплетнях, что распространяет Фогель. Так что, может, тебе не противиться своим желаниям?
– Он как раз этого и добивается, – не согласилась я. – И кроме того, я все равно собираюсь с ним разводиться.
– Зато будет что вспомнить, – мечтательно закатила глазки подруга.
– Как меня использовали и бросили? Это не то, что мне бы хотелось вспоминать, – твердо ответила я. – Я сама себя после этого уважать не буду. Это Штадену все равно, с кем быть, он, поди, уже давно перестал вести счет своим девицам. А я хочу, чтобы меня любили. Даже кошки имеют право выбора!
Грета помолчала, тем самым соглашаясь со мною. Но долго держать рот закрытым для нее было сложно, поэтому через несколько минут она сказала:
– Твоя идея с Веделем мне все равно кажется совершенно ненормальной.
– Тебе же он нравится?
