– Зачем он это сделал? – спросила я, так до конца и не отойдя от шока, вызванного словами офицера о моей возможной вине.
– Неужели не понятно? – удивленно посмотрел он на меня. – Любит он вас. Впрочем, он мало чем рисковал. Его, скорее всего, даже не отчислили бы. Наложили бы отсроченное взыскание и после окончания учебы отправили бы отрабатывать в дальний гарнизон. А вот для вас последствия были бы куда серьезнее. Это уже вопрос безопасности государства, покушение на убийство практически. Мне весьма интересно, почему курсант Ведель поверил, что вы такое могли сделать. А ваш муж на такое предположение отреагировал почти вот как сейчас леди Кларк.
– И что он сказал? – механически поинтересовалась я.
– Точную цитату я, пожалуй, не приведу. Да и зачем она вам? Все-таки армейская лексика не для благородных дам. Но смысл, смысл был именно такой. И кроме того, курсант Штаден сказал, что вы пришли к взаимопониманию и вопрос о разводе уже не стоит. Это соответствует действительности?
На мгновение я даже заколебалась – так захотелось солгать и отвести от себя подозрения, но потом все-таки честно сказала:
– Нет, это не так.
– Я так и подумал, – задумчиво покивал майор. – И этот стремится вас защитить.
– Меня надо защищать? Вы ведь не считаете, что это сделала я?
– Не считаю, – согласился он. – Я уверен, что это сделал другой человек. Но мне совершенно непонятно, почему он сделал это именно сейчас. И доказательств нет. Поэтому я и пытаюсь найти хоть какие-то зацепки.
– И кого вы подозреваете? – подала голос леди Кларк.
– Это вас совершенно не касается, – отрезал он. – Тайну следствия еще никто не отменял.
Следователь задал мне еще множество вопросов о моих запутанных отношениях с Веделем, Штаденом и Зольбергом. Не знаю, нашел ли он в ответах хоть что-нибудь полезное, но к концу нашего разговора он выглядел еще более недовольным, чем в начале. Когда меня наконец отпустили, идти на занятия не было ни малейшего смысла – за оставшиеся полчаса я все равно не успела бы ничего сделать. Поэтому я направилась в нашу с Гретой комнату. Уже поворачивая к ней, я услышала голос Штадена и невольно замедлила шаг. Судя по всему, Кэрст был в ярости, его голос даже вибрировал от с трудом сдерживаемых эмоций.
– Зольберг, хватит испытывать мое терпение. Я тебя не трогаю, чтобы не расстраивать Эрну, но всему есть предел. Имей в виду, что целители могут вылечить не все повреждения. Держись от моей жены подальше, если не хочешь остаток жизни провести в инвалидном кресле.
Получается, что Олаф опять меня караулил около комнаты, а Штаден пришел и его там обнаружил. Как же нехорошо получилось! Только скандала мне сейчас не хватает. Я тихо развернулась и ушла, пока меня не видели. Не хотелось видеть ни разъяренного «мужа», ни его униженного противника. Мое появление тоже может вызвать новый виток, а так есть надежда, что все закончится мирно. Я села на скамейку недалеко от общежития и, чтобы хоть немного успокоиться, попыталась перечитать лекции за сегодня, но голова наотрез отказывалась в этом участвовать. Все мысли вертелись вокруг этого проклятого браслета. Версия о попытке стравить двух курсантов мне казалась натянутой. Штаден меня не любил и с самого начала знал, что Ведель любит. А Дитер, на мой взгляд, был не из тех, кто пытается что-либо провернуть за спиной друга, и если сюда еще приплюсовать мою внешнюю сдержанность, то в случае удачного приворота страдали мы бы друг о друге на расстоянии. И потом, как оказалось, заклинание заставляло влюбиться не в конкретного мужчину, а в того, кто держал браслет последним. То есть если бы за то время, что браслет лежал на столе, его подержали в руках Кэрст или Марк, к примеру, то я воспылала бы страстью уже к одному из них. Получается, что тому, кто наносил заклинание, и разницы особой не было, на кого оно сработает. Такую глупость из моих знакомых могла сделать только Фогель – ей-то точно все равно, в кого я влюблюсь, лишь бы ей Олаф в результате достался. Но вот незадача, она сама пострадала. Мысли путались и разбегались. Голова, начавшая побаливать еще во время допроса, теперь просто раскалывалась. Я обхватила ее руками в попытках хоть немного утихомирить боль, когда вдруг на мои виски легли руки и недовольный голос Штадена сказал:
– Не дергайся. Сейчас полечу.
Боль начала сворачиваться в упругий клубок, который все уменьшался в размерах, пока не исчез совсем. Я облегченно выдохнула:
– Спасибо.
– Как прошла беседа со следователем? – поинтересовался он вместо «пожалуйста».
– Нормально прошла. Зачем ты сказал, что мы не собираемся разводиться? Это неправда.
– Мы можем сделать это правдой хоть сейчас, – усмехнулся Штаден. – Собираешь вещи и переселяешься ко мне. Как я говорил, с моей стороны возражений нет.
– С моей есть, – посмотрела я на него недовольно. – Следователю я сказала, что это ложь.
– Это ты поторопилась, – с явным разочарованием в голосе заметил он. – Хотел тебя предупредить, да не успел.
– Если будешь продолжать в том же духе, следователь решит, что у тебя явный мотив был, – заявила я. – А то он кого-то подозревает, а мотив найти не может.
– А у меня какой мотив может быть? – удивился он.
– Ну как же? Вынудить меня к тебе переехать, – ехидно ответила я ему. – Чем не мотив?
– Если бы я хотел тебя вынудить, наша последняя совместная ночь закончилась бы не так, – опять усмехнулся он. – Не нужно было тебя слушать – сейчас одной проблемой было бы меньше. А то и несколькими.
Воспоминания о последней поездке к отцу Штадена прошлись по мне жаркой волной. Я покраснела и сказала:
– Я с тобой больше никуда не поеду.
– А как же наш договор?
– Ты его сам постоянно нарушаешь! – возмутилась я. – И теперь меня шантажируешь!
– Где это я его нарушаю? – удивился он. – У нас условия четко оговорены. Ты ездишь со мной к отцу, я не отказываюсь давать согласие на развод. Я разве отказывался? А вот ты…
– Ты пытаешься сделать так, чтобы о разводе уже и речи не было, – не успокаивалась я. – Ты ведешь себя неподобающим образом!
– Неподобающим образом – это как?
– Ты меня соблазняешь!
– Что неподобающего в том, что я пытаюсь соблазнить собственную жену? – заинтересованно спросил он. – Вот если бы речь шла о чужой…
– Мы собираемся разводиться!
– Нам могут опять отказать в разводе. И что тогда ты будешь делать?
– Если откажут, тогда и буду решать, – помрачнела я. – А то как-то у меня все решения последнее время неправильные.
– Поэтому я предлагаю все решения взять на себя, – беря мою руку и целуя ладошку, сказал Кэри.
Хотелось, чтобы это продолжалось вечно – моя рука в руке Штадена и этот странный жар по всему телу. Нужно лишь согласиться на его предложение, и все.
