– Не, ну а че я? – У Петюна ноги приросли к земле.
– Да потому что я тебя, козла, обязательно выручу, мне нет резона, чтобы ты к ним в лапы попал. А ты, Петушок, меня выручать не станешь, у тебя очко сужается слишком быстро. Иди, не тяни время. У нас даже на бензин бабок нету, поиздержались.
Петюн нехотя, оглядываясь на Гарпуна, поплелся к дому, рассуждая про себя, что Гарпун делал слишком много дурацких трат. На одну Вальку потратил – машину можно было купить. Ему и квартиру сними на три месяца с роскошной обстановкой, перед Валькой рисануться думал, а понадобилось времени всего ничего, чтобы из нее выудить адресок. Каждый день ей веники дарил, в ресторанах кормил, бабки только швырял на ветер. А у самого дом и квартира. Шел Петюн к забору, оглядывался…
А Гарпун ухмылялся. Эх, и доверчивый Петушок! Он, без сомнения, со страху палить начнет, если менты появятся, а пульки-то не холостые, боевые. И ключик Гарпун дал ему не тот, чтобы повозился Петушок у двери подольше. По логике, сморчки, едва увидев Петюна, должны сразу же схватить его, Гарпун и поглядит, сколько сморчков залегло в засаде, ведь на Петюна они наверняка выскочат все до одного. Двое – уложит обоих, больше – по обстоятельствам будет смотреть.
Петюн уже долго возился с замком. Гарпун подкрался к забору, стараясь держаться в плотной тени, заглянул в щели, изучая двор.
Фонари бросали слабый, рассеянный свет… Менты должны бы давно выскочить, а не выскакивают… Значит, чисто? Но Гарпун не торопился ступить во двор, прислушивался к ночному дыханию не только ухом, но и порами кожи.
Долго, долго Петюн открывает замок. Где менты, где ж они?
Петюн двинул назад, споткнулся, грязно выругался, прошел середину двора, приблизился к забору, позвал громким шепотом:
– Гарпун!
Гарпун молчал, сосредоточившись на темных углах двора и гущах листвы. «Ну, выпрыгивайте, сморчки!» – приказывал он мысленно. Нет, все спокойно.
– Гарпун! – Голова Петюна показалась над забором, а Гарпун притаился немного поодаль. – Не могу открыть замок… Гарпун, иди сюда! Ключ не вертится.
Слишком много прошло времени, у ментов тямы не хватит выжидать так долго. Гарпун поднялся, с той же осторожностью оглядывая двор:
– Здесь я, не ори.
– Нет никого, чего ты прячешься? Ключ, говорю…
– Заглохни! Иду.
Шел Гарпун, напрягая слух и зрение оглядываясь по сторонам. Взобрался на крыльцо, отпер замок. Вокруг сонная тишина…
В доме действовал он со сверхскоростью. Отодрав половицы, достал коробку, рассовал пачки с баксами по карманам. Закрывая дверь, произнес в радостном возбуждении:
– Ну, Петушок, теперь вперед. Ментяры, козлы, я бы на их месте…
– Ты, падаль, никогда не будешь на моем месте.
В затылки обоих уперлись два холодных дула пистолета. Их оказалось четверо, и все как на ладони. «Ерунда», – подумал Гарпун. Он выключил из сознания больную ногу, теперь не почувствует ее, даже если по ней пилой пройдутся. Молниеносно он сбил с ног мента сзади, не взглянув на него, только чувствуя по теплу, куда надо бить. Почти одновременно, с небольшим разрывом, он ударил ногой того, кто стоял впереди на ступеньке ниже, Петюну скомандовал:
– Стреляй! Стреляй! – И побежал к забору, за ним рванул мент.
Парализованного страхом Петюна схватили со спины, он издавал звуки, похожие на вой, вырывался, забыв, что в руке держит пистолет. «Стреляй» – это команда распугать, холостые же… И Петюн с прорвавшимся криком нажимал на курок, нажимал, не целясь, просто пугал. Мент упал, Гарпун замер на заборе, через который он перемахивал… Тут сбили с ног Петюна, больно скрутили руки, так больно, что захрустели суставы. Он завопил отчаянно:
– А! Не надо! Меня заставляли! Это не я! Это он! Больно!
Петюну врезали по роже, после чего перевернули лицом вниз, из носа потекла струйка. Сильная рука вцепилась ему в волосы у корней, приподняла голову, тянула назад, аж дышать стало нечем, а в ухо прошипели:
– Я щас тебя так отделаю, родная мама не узнает. Колись, падла, а то пристрелю при попытке к бегству! Чистосердечное признание таким козлам…
Петюн ничего не соображал, только то, что хочет жить, страшно хочет жить. Он громко зарыдал:
– Все скажу, все. Это не я, это он… Отпустите! Больно! А!..
Артур спал чутко, поэтому сразу очнулся, заслышав посторонние шорохи в комнате. В полутьме к постели крался Боря. Артур приподнялся:
– Ты чего?
– Взяли! Обоих!.. – прошептал тот.
– Тсс!.. Выйдем.
Добравшись на цыпочках до кухни, Артур включил свет. Оба, стоя в трусах, жмурились от света, Боря же скороговоркой выпалил:
– Только что звонил Иваныч, взяли Гарпуна и этого… второго… белобрысого. Иваныч туда поехал. И я еду.
– Ночью? До утра подожди.
– Не, там мои ребята.
– Тогда я с тобой. Одеваемся?
Артур пробрался в комнату, на ощупь отыскал вещи и выскользнул. Даша спала как убитая. В коридоре поджидал Боря, уже одетый, когда он успел? И нетерпеливо подгонял Артура, когда тот одевался, поражаясь медлительности.
У ограды стояли машины, в соседних домах горел свет, над заборами торчали сонные головы. Некоторые добросердечные соседи ругали милицию, сочувствовали Павлику Гарелину, ведь такой парень хороший, что ни попросишь – все сделает, добрый. Милиционеры курили и не обращали внимания на соседей. Как только Артур остановил джип, Боря выпрыгнул из него с неожиданной прытью и ринулся во двор к Ивану, издавая рычащие звуки:
– Где эти пидоры? Где, спрашиваю, Гарпун?
– Вон валяется у забора, – указал Иван.
Боря прыжками достиг тела Гарпуна, распростертого на земле, наклонился и неожиданно страдальчески заорал:
– Кто его уложил? Я его должен был, я!.. Я спрашиваю: кто его?..
Ему указали на Петюна, который сидел скукоженный и подавленный на крыльце, сунув руки в наручниках между ног. Возле него перевязывали окровавленную руку милиционеру в бронежилете. Боря совсем озверел, той же страдательной интонацией спросил раненого:
– Кто тебя?
– Да вот гнида сидит, – морщась от боли, произнес тот, кивнув на Петюна. – Как стал, гад, стрелять…
Боря цапнул за грудки насмерть перепуганного Петюна, рванул на себя:
– Ты?! Я тебе, падла, говорил, что ты носом асфальт вспашешь?
– Не я это! – лепетал Петюн. – Он заставлял меня…
– Да брось его, Борис, – посмеивались остальные. – В штаны пацан наложит, вони будет…
– Ты зачем уложил Гарпуна, – шипел в лицо Петюну Боря, – когда я… я его рожу с жопой не сровнял, а?
– Он наврал… сказал, что холостые… я не виноват… – оправдывался Петюн.
