Спустя почти 6 лет, Марина решилась публично рассказать о своей любви и о том, как эта любовь уходила. Для этого она и пришла ко мне в программу «Жена». Думаю, ей захотелось освободиться от груза эмоций, которые мучили её все прошедшие годы, не отпускали до конца…
Между нами долго сохранялась дистанция: Марина была моложе и какое-то время зависела от меня как от работодателя. На передаче мы были уже в равном положении – две взрослые состоявшиеся женщины, многого добившиеся в жизни. О чём бы мы тогда ни говорили, все равно получалось, что говорим о любви. И в понимании смысла этого чувства она оказалась очень близка мне. Мы женщины, которые живут любовью и всё делают ради любви, какими бы деловыми и сильными мы ни казались.
* * *
Несмотря на трагичный финал отношений, Марина считала, что брак с Белым был счастливым. Пока они были вместе, у неё не возникало ощущения разницы в возрасте: Толя был настолько мудрым, что долгие годы не давал жене повода поразмышлять на тему разделяющих их четырнадцати лет. И Марина продолжала верить, что их отношения навсегда. С ностальгической нежностью она вспоминала, как, дожидаясь её с гастролей, Толя писал в семейном ежедневнике: «Осталось два дня до приезда моей любимой… Остался день… Сегодня буду встречать мою любимую…»
А потом вдруг что-то сломалось, и Марина перестала чувствовать то самое единение родных душ, которое столько лет держало их вместе.
Когда в программе «Жена» Марина рассказывала мне о Толе, она была уже почти свободна от этой своей горькой любви. О том, что влюблена снова, Марина не говорила ни слова. Но я спросила её тогда:
– Как ты думаешь, у тебя будет ещё что-то впереди?
Голуб улыбнулась. И по-актёрски, и по-женски. Её улыбка была очень многозначительной, и стало понятно, что она снова счастлива, снова любит…
– Мы не были с Мариной близкими подругами, – пишет Кира Георгиевна. – Но передача, на которую я её пригласила, нас очень сблизила. После «Жены» мы перешли на «ты», долго болтали, когда запись передачи закончилась, и договорились встретиться.
Через четыре дня вдруг раздался её звонок. Марина, рыдая, кричала:
– Ты помнишь, я не назвала тебе в передаче его имени?! Это он – Миша Кравченко… Кому?! Кому понадобилось его уничтожить?!
В выпусках новостей прошла информация: «В ночь с девятнадцатого на двадцатое мая убит президент холдинга «Фабрика мебели “8 марта” Михаил Кравченко».
Подошло к концу лето, и едва ли не каждый день я стала слышать в трубке голос Марины. Это её мобильный непостижимым образом автоматически, раз за разом набирал мой номер. Марина извинялась, шутила и неизменно заканчивала разговор предложением:
– Давай встретимся!
И вот снова звонок:
– Если сегодня с тобой не увидимся, уже не встретимся никогда!
Назначили встречу в ресторане, она подъехала на своём джипе, вернее, подлетела, как безумная, припарковалась лихо так, по-мужски. Мой водитель это оценил. Из машины вышла радостная, загорелая, похудевшая. Мы обнялись.
– Ты должна прийти на премьеру спектакля, там играет потрясающая актриса! – первым делом сказала Марина, когда мы устроились за столиком. – Я только с репетиции.
– Почему ты говоришь про какую-то актрису, а не про себя?
– Потому что я тебе говорю именно про актрису! Дима Брусникин ставит пьесу Петрушевской. Главную роль играет Роза Хайруллина, её мало кто знает, но она удивительная!
Рассказывая про спектакль, Марина ничего не говорила о себе, всё время про эту Розу. Так горячо и настойчиво, что мне захотелось её увидеть. Я сказала:
– Марин, я приду!
И двадцать восьмого сентября пошла на первый прогон. <…>
Конечно же, спектакль «Он в Аргентине» был не единственной темой, которую мы обсуждали в том ресторанчике. Долго сидели с ней тогда. Я вспомнила, как во время эфира передачи «Жена» позвонила Алла Пугачёва, которой Марина очень понравилась.
– Они с Максом удивительно трогательные, – ответила Голуб. – Буквально недели две назад я попала в небольшую аварию, так Галкин позвонил, спросил, всё ли в порядке.
В тот вечер она рассказывала о себе и о своей последней любви – Михаиле Кравченко. Сама Марина мало кому рассказывала о нём, но после её гибели об их отношениях начали писать все. И я тоже позволю себе говорить об этом, поскольку не нарушу ничьей тайны.
Не знаю, при каких обстоятельствах они познакомились. Первой Кравченко увидела, как я поняла, Настя:
– Мам, какое удивительное лицо!
Мне кажется, Настя была единственным близким другом Марины. Мама – актриса, эмоции которой часто превалировали над разумом и целесообразностью. И дочь – спокойная и сдержанная, словно посланная для того, чтобы уравновешивать мятущуюся мамину натуру. И с годами они становились всё ближе и ближе друг другу.
Марина говорила:
– Настя гораздо мудрее меня. И когда я по достоинству оценила всю её мудрость и поняла, что в чём-то дочь взрослее меня, я освободила её от своей опеки, ненужного менторства, и настало абсолютное счастье общения!
Когда Марина впервые сама увидела Михаила, то поняла, что Настя имела в виду. Голуб показывала мне его фотографии в мобильном телефоне, в айпаде. Снимки были сделаны где-то в Италии, где они отдыхали вместе.
– Посмотри, какой он! – восхищалась она.
Лицо Михаила действительно было каким-то нездешним, удивительным, невероятно красивым. Мужская харизма, брутальность при явном нежелании «произвести впечатление». Красавец мужчина, которому это было абсолютно неважно. Редкое качество. У Кравченко оказалась трагическая судьба: в одночасье он лишился семьи – жена и маленькая дочь погибли в автокатастрофе, когда он был за рулём.
Михаил давал Марине невероятное количество сил. Пережив уход Белого, рядом с Кравченко она, по-моему, впервые ощутила себя слабой женщиной, счастливой женщиной, которая защищена настоящим мужчиной. Я поняла, что это первый мужчина в её жизни, ради которого не нужно было ничем жертвовать, наоборот, он отдавал ей всё!
– Мне даже не надо было ему ничего говорить, – вспоминала Марина. – Миша угадывал мои мысли, желания. Я сразу слышала: «Хорошо!». До сих пор не понимаю: как такое возможно? Скажи, разве такие бывают? Это настоящее чудо, которое мне было послано в жизни!
Марина даже попробовала себя в роли режиссёра, поставив с сотрудниками холдинга Кравченко комедию Грибоедова «Горе от ума». Миша играл роль Чацкого. Это был первый и единственный Маринин режиссёрский опыт.
Мне жаль, что чаще всего эксплуатировали одну составляющую ее таланта – частушечную «Семёновну», комедийный дар. Она много снималась и иногда, честно говоря, не там, где хотелось бы её видеть. В кино она так и не сыграла самую главную свою роль. Но, однажды ощутив востребованность, она была так счастлива, что не умела отказаться, бралась за всё, хотя говорила при этом:
