Еще более успешными в совместной защите своих прав и свобод оказались голландцы. В конце шестнадцатого столетия они быстро преодолели «партикуляризм», который, как предупреждал Вильгельм Оранский, ставит под угрозу борьбу с Испанией за независимость. В 1572-м штаты провинции Голландия избрали Вильгельма штатгальтером и поручили ему возглавить борьбу с Филиппом, а также провозгласили религиозную толерантность, чтобы не допустить гражданской войны. Тремя годами позднее к Голландии присоединилась Зеландия. В совместной декларации, принятой в октябре 1575 года, эти провинции заявляли: «Мы отказываемся подчиняться испанскому королю и ищем помощи других стран». В 1579 году Голландия, Зеландия, большая часть Утрехта и Гронинген подписали Утрехтскую унию. Была согласована комплексная система налогообложения, кредитования и финансирования армии. Вероятно, она превратила жителей Нидерландов в наиболее «обираемых» налогами в Европе и оказалась жизнеспособной только потому, что голландцы решили сами позаботиться о собственной безопасности и вершить свое будущее. Жители Нидерландов «присвоили» себе политику безопасности, подняли восстание сразу в нескольких провинциях по отдельности и яростно отстаивали свои привилегии. Именно давление конфликта породило Соединенные провинции Нидерландов. Голландцы нашли способ вести войну, а война сделала их голландцами.
[104]
В Англии требования международной политики привели к частичному радикальному переосмыслению способов снизить напряженность в отношениях между «метрополией» и периферией. Тюдоры опасались, что в недружелюбных руках Шотландия и Ирландия окажутся «черным ходом» в Англию или поспособствуют враждебному ее окружению. Вторжение Елизаветы I в Шотландию и установление в этой стране пресвитерианства во многом определили и обезопасили северные границы Англии, по крайней мере на время. Ирландия, где большинство населения оставалось католическим и где ожесточенно сопротивлялись английской колонизации (любой веры), доставляла куда больше хлопот. Следовало покончить с испанским проникновением в Ирландию и раз и навсегда устранить угрозу гэльского мятежа. Надлежало отыскать и удовлетворительное решение для укрепления своего влияния, особенно с учетом того, что враждебные государства, как предупреждал в 1560 году советник Елизаветы I Уильям Сесил, «за последнее время намного усилились и уже далеко не таковы, какими были ранее, тогда как Англия остается одинокой и не увеличила своего могущества». Поэтому Сесил рекомендовал «объединить силы», соединив «два королевства» [Англию и Шотландию], и «привязать» к ним Ирландию, что «заслуживает внимания»». В 1603 году после кончины Елизаветы династическая преемственность возвела на английский престол шотландского короля, который под именем Яков I стал королем Англии и Шотландии. Через несколько лет он начал «заселение Ольстера», экспроприируя земли у ирландских землевладельцев-католиков и передавая во владение протестантам – шотландцам и англичанам. Тем самым Яков обезопасил западный фланг своего королевства и положил начало совместным действиям Англии, Шотландии и Ирландии на международной арене.
[105]
Подобные процессы консолидации происходили также в Северной и Восточной Европе. Упадок Тевтонского ордена и освобождение его территорий на Балтике привели к всплеску местного патриотизма, грозившему затопить регион. В 1558 году русский царь Иван Грозный захватил Нарву в Северо-Восточной Ливонии. В начале шестидесятых годов шестнадцатого столетия русские заняли часть Северной Польши. Приблизительно в то же время шведы аннексировали северную половину современной Эстонии. Окруженные со всех сторон Габсбургами и укреплявшимися на глазах шведами, русскими и турками, более слабые государства региона стремились заключить территориальные сделки и остаться конкурентоспособными во все более враждебном окружении. В 1561 году тевтонские рыцари объединились с Великим княжеством Литовским, а восемью годами позднее совместно, согласно Люблинской унии, образовали единое государство с поляками. Это новое польско-литовское государство простиралось от Балтики чуть ли не до Черного моря. Оно увеличилось еще больше, когда в 1592 году польский король Сигизмунд III Ваза унаследовал шведский престол. Польско-шведский союз позволял надеяться на сдерживание как русских, так и Османской империи.
Главным при образовании и консолидации государств являлся вопрос меньшинств, преимущественно религиозных. В шестнадцатом и в начале семнадцатого столетия правительства многих европейских стран пытались понять, каким образом ассимилировать эти меньшинства – или их стоит подавить, или попросту изгнать? Снова будет достаточно двух примеров. Испанцы поступили следующим образом. Сотрудничество местных мусульман (морисков) с турками заставило короля Филиппа II ввести в 1567 году драконовские законы, согласно которым морискам надлежало за три года выучить испанский язык; по истечении этого срока считалось преступлением разговаривать, читать и писать на арабском языке, публично или в уединении. Морискам запрещалось носить мусульманские имена и ходить в национальной одежде. Филипп даже ополчился против общественных бань, посчитав, что они являются местами тайного омовения по исламскому обычаю. Когда протестующие мориски обратили внимание короля на непомерно высокие налоги, которыми их обложили, представитель короны ответил, что Филипп «ценит религиозность больше доходов».
[106] В 1568 году мориски подняли восстание, и Филиппу для его подавления пришлось отозвать войска из Италии.
[107] Подавив восстание, Филипп обвинил в измене всех морисков, не делая разницы между реальными мятежниками и прочими мусульманами. Около восьмидесяти тысяч морисков, закованных в кандалы, отправили в глубь страны. Примерно десять тысяч остались в Гранаде. Однако мориски продолжали доставлять постоянное беспокойство властям. Наконец в 1609 году Филипп III решил проблему кардинально: он переселил триста тысяч морисков (всех, живших в Испании) в Северную Африку. Многовековой мусульманской цивилизации Аль-Андалус пришел конец.
[108]
