Переход к политике «сдерживания» имел далеко идущие последствия для стратегических интересов США и проистекавшей из этих интересов заботы об укреплении демократии. С одной стороны, теперь оказывалось гораздо меньше давления на диктаторов правого толка в Южной Европе и Латинской Америке, и через несколько лет Соединенные Штаты заключили сделку с Франко относительно использования американцами военно-морских и военно-воздушных баз в Испании.
[1165] С другой стороны, решение противостоять СССР обернулось важнейшими последствиями для будущего западных зон оккупации Германии. «Не будет преувеличением сказать – заявил второй секретарь Форин Офис сэр Орм Сарджент, – что если Германия побеждена, это определит участь либерализма во всем мире».
[1166] Именно поэтому считалось крайне важным создать такой политический порядок, который будет способен противодействовать советской «инфильтрации», достаточно сильный для того, чтобы внести вклад в оборону Запада в целом, и все же не заинтересованный в доминировании на остальной части Европы. По сути, это означало внедрение федеральной демократии в той или иной форме. Первым шагом в этом направлении стала официальная ликвидация государства Пруссия в 1947 году; державы-победительницы совместно заявили, что Пруссия «всегда олицетворяла элементы милитаризма и реакции в Германии». По Лондонскому соглашению (апрель – июнь 1948 года) французы неохотно одобрили создание независимой, пусть федерализованной, Германии.
Демократия и самоопределение были полезным оружием против Сталина в Европе, но в заморских колониях это оружие обратили против самих западных держав. В Индии политика ненасильственного сопротивления Махатмы Ганди заставила власти пойти на уступки, которые в 1947 году привели к распаду страны и обретению независимости ее «половинками». Населенные мусульманами территории на западе и в Бенгалии стали Пакистаном; остальные земли объединились в свободную Индию. Стратегические последствия индийской независимости были огромными: Великобритания лишилась «узловой точки», из которой оборона империи к востоку от Суэца финансировалась и пополнялась живой силой на протяжении жизни нескольких поколений. Лондон надеялся компенсировать эту потерю за счет эксплуатации, как выразился Бевин в начале 1948 года, «материальных ресурсов в остатках колониальной империи», а также за счет укрепления сотрудничества с доминионами и их белым населением. Австралия, например, согласилась поддержать усилия метрополии на Ближнем Востоке. Канада сообщила, что по-прежнему готова защищать европейский баланс сил. При этом доминионы все больше и больше искали собственный путь реализации большой стратегии. В частности, отражением этого стало учреждение блока АНЗЮС, союза «антиподов»
[1167] и США, в котором не нашлось места Британской империи.
В сентябре 1947 года, под давлением еврейских террористов и арабских националистов, британцы объявили о своем намерении отказаться от мандата в Палестине и передать улаживание ближневосточных проблем Организации Объединенных Наций. Когда ООН в конце ноября 1947 года провозгласила разделение спорной территории на арабские государства и государство Израиль, еврейские переселенцы согласились выполнить эту резолюцию. Однако местное арабское население и соседние арабские государства выступили категорически против. В 1948 году развернулась полномасштабная война между сионистами и арабами; через несколько месяцев она завершилась сокрушительным поражением арабов. В результате на Израиль в мае 1948 года напали Ирак, Сирия, Ливан, Египет и Иордания. Опять-таки, Израиль победил, несмотря на международное эмбарго на поставку вооружений, поддержанное США и всеми западными державами. Сотни тысяч палестинских арабов бежали из страны или были высланы сионистами; этот горький опыт вошел в арабскую культуру как «Накба», то есть «катастрофа»;
[1168] Западный берег реки Иордан был аннексирован Королевством Иордания. Новое государство было «европейским трансплантатом» в самом сердце Ближнего Востока. Его руководство составляли в основном евреи немецкого или восточноевропейского происхождения. Хотя местное население значительно превосходило их числом, еврейские поселенцы приняли европейские формы организации, воинского призыва и мобилизации, вследствие чего сумели собрать армию чуть многочисленнее палестинцев, располагая притом едва ли половиной численности населения. Израиль военизировался, не будучи милитаристским государством.
[1169] «Не секрет, – заметил министр труда Мордехай Бентов вскоре после окончания военных действий, – что успех на войне зависит не только от побед на фронте, но и от свершений в тылу, а мобилизация в современных условиях боевых действий почти неизбежно должна быть тотальной».
[1170]
Столкнувшись с объединенными усилиями Запада по сдерживанию СССР в Европе, Сталин отреагировал ужесточением политики в Центральной и Восточной Европе.
[1171] Когда правительства восточноевропейских стран выказали большой интерес к «плану Маршалла» летом 1947 года, Сталин счел, что тем самым эти страны могут быть втянуты в орбиту западного влияния, и заставил их отказаться от американского предложения. В сентябре 1947 года он учредил Коминформ – организацию-преемника старого Коминтерна, – чтобы держать под контролем партии Восточной Европы и гарантировать соответствие деятельности международного коммунизма в целом интересам Москвы. Штаб-квартира новой организации находилась в югославской столице Белград. Однопартийная коммунистическая система была навязана всем странам Восточной и Центральной Европы к концу 1948 года. При этом Сталин не пытался устроить коммунистическую революцию во Франции или в Италии,
[1172] поскольку, как он считал, это было бы преждевременно и подарило бы капиталистам предлог для уничтожения тамошних партий. Советский диктатор особое внимание уделял тому, чтобы избегать ненужных провокаций в регионах, которые считал периферийными. Он ясно дал понять, что намерен соблюдать свое «процентное соглашение» с Черчиллем и воздержаться от поддержки греческих коммунистов. Данное обстоятельство вызвало недовольство югославского лидера, маршала Тито. В июне 1948 года терпение Сталина лопнуло, не в последнюю очередь потому, что он не желал ввязываться в балканские распри в тот момент, когда все его помыслы привлекал Берлин. Тито объявили предателем, Югославию исключили из Коминформа, и два диктатора отныне сделались заклятыми врагами. Когда Тито сблизился с Западом ради сдерживания Сталина, он сам отказал в поддержке греческим коммунистам, сопротивление которых вскоре было сломлено.
